Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Содержание

Мы и общество

   Действенная социальная поддержка

Международная деятельность ВОС

   Спорт объединяет

Хозяйствовать по-хозяйски

   Программный подход. — Л. Либман

В правлениях и местных организациях ВОС

   Омск в женских руках. — И. Михайлов

Личность

   Окраюшкинский аграрий. — М. Ингларов

Перечитывая заново

   Американские заметки. — Ч. Диккенс

Память сердца

   Удмуртский дебют. — М. Халидов

Творческая высота

   Снова Омск услышал «Романса упоительные звуки». — П. Черепанов

Хранители

   Овеществлённое прошлое. — Л. Миронова

Совет да любовь

   «Главное — не бояться обрести своё счастье». — Я. Пархачева

С любовью — о волнующем

   Нашу землячку поздравил Президент России. — Е. Недолужко

Доступная среда

   «Жемчужина» Минеральных вод

Экстрим слепых

   Маршрут на «чёрном драконе»

Рука — в руке

Спасибо слепоглухим! — Н. Шлыгина

Давайте познакомимся!

Домашний калейдоскоп

ПОЭЗИЯ

Николай Федяев,

Оренбург

***

Мы встретились случайно у фонтана,

И было шесть часов, начало осени.

Сентябрь смотрел на мир немного странно,

Ни одного листа ещё не сбросив.

Прохладный ветер, брызги развевая,

Кропил следы растаявшего лета.

Играла где-то музыка живая

Оркестром угасающего света.

Стояла ты в зелёном летнем платье

И смело сентябрю в глаза смотрела,

Я подошёл, но не раскрыл объятья,

Как будто у меня к тебе есть дело.

Закат улыбкой, как родного брата,

Меня подбадривал, и робость отступала.

И вспомнился такой же час заката,

И так же где-то музыка играла.

Смотрела ты тогда в глаза другие,

И в них любви плескалось отраженье,

Тогда в моих руках цветы живые

Не оставляли места для сомненья.

Но где теперь букет тот немудрёный,

Об этом мне фонтан сказать не хочет...

Смотря на нас с тобой, сентябрь смущённый

Нечаянно вдруг уронил листочек.

***

 Летают лабиринтом листья лёгкие,

Лелея ласку лентами лучей.

Легко лежат лоскутья лета ломкие

На лоне ливней — лучших лекарей.

От лета листопадом люди лечатся,

Листая с ленью лирики листки.

А лестницы лесов от листьев легчатся,

Лимонны, и лиловы, и легки.

***

 Мы жили с ней в одном дворе:

Я в сентябре — она в апреле,

И ясным утром, на заре,

В одну и ту же даль смотрели.

Один и тот же ряд машин,

Безбожно занявших пространство,

Один и тот же магазин —

Одно и то же постоянство.

Я у окна стихи писал,

Она — картины рисовала.

Я никогда её не знал,

Да и она меня не знала.

Но где б ни выпало нам жить,

Утешусь от возникшей мысли:

Мы будем вместе мир любить,

Синоптики в буквальном смысле.

***

Дождь бесконечный и бесчеловечный,

Ветер попутный, а кажется — встречный.

Верно, до нитки бы вымокли дали,

Если бы нитку в иголку вдевали.

Если в душе зародилось сомненье,

Дождь укрепит там его положенье,

Смоет уверенность в завтрашнем чуде,

Что снизойдёт, торжествуя на блюде

Цвета лучистого с синей каёмкой

В сопровождении песни негромкой.

Дождь бесконечный и бесчеловечный.

Ставит он точки на жизни беспечной

И заставляет твердить постоянно

Строчки из влажных теорий тумана.

Тихо, настойчиво символы лепит,

Чтоб заглушить неразборчивый лепет

Тех, кто проник в существо мирозданья

И пребывают в пылу ожиданья

Чуда на блюде с небесной каёмкой

В сопровождении песни негромкой...

***

Вот вечер пришёл. Огляделся кругом:

Сначала прикинулся пасмурным днём —

Чуть более длинной лишь сделалась тень, 

А так, если глянешь, ну вылитый день!

Потом, чуть освоившись с ролью своей,

Из школы он выпустил шумных детей,

Заставил задуматься взрослых о том,

Что дом — не работа, работа — не дом.

Он краскам и звукам придал густоты,

Дела незаметно сменил на мечты,

Случайно, когда уж решил убегать,

Просыпал все звёзды на чёрную гладь.

ЗНАМЕНИТЫЕ СЛЕПЫЕ

            АБУ АБДУЛЛАХ ДЖАФАР РУДАКИ

Творцу, как жемчугу оправа,

Нужны: прижизненная слава,

Семья, достаток и почёт.

Жаль, муза в злате не живёт.

Осилив путь до середины,

Нажив недуги да седины,

Скитальцу, словно Божий дар,

Принять приходится удар.

Частенько в жизни перемены

Непредсказуемо мгновенны…

И слать проклятья ни к чему —

«За милость» рушиться во тьму!

На самом дне приют поэта,

А отлучённому от света

Вредна мирская суета.

Знать, выпал жребий неспроста!

Целых одиннадцать веков, да ещё с приличным гаком в придачу, отделяют нас от мрачноватой эпохи типичного Средневековья, когда в литературе Центральной Азии безоговорочно царствовал великий «Абу Абдаллах Джафар ибн Мухаммед ибн Хаким ибн Абдаррахман ибн Адам ар-Рудаки, поэт Самаркандский». Именно так выглядит самый полный дошедший до нас вариант знаменитого имени. Выходит, у персов были весомые основания сравнивать стихотворца с пророком, а значит, они не зря прозвали виртуоза стихосложения  «Адамом поэтов». Впоследствии чрезвычайно  долго не появлялись сочинители, посмевшие бы самонадеянно оспорить его права на этот образный титул.

Видимо, из-за удалённости во времени и бесчисленных катаклизмов  почти все факты биографии «крупнейшего бриллианта в ожерелье изящной словесности» имеют несколько вариантов изложения, которые частенько противоречат друг другу или недостаточно правдоподобны. Исследователям, публицистам  и писателям на практике поневоле приходится опираться на приблизительные и  не вполне достоверные данные, ведь иных попросту нет! Даже элементарное называние родоначальника  поэзии на фарси поныне вызывает научные споры. Отдельные продвинутые учёные считали, что на самом деле  его собственное имя — Джафар ибн Мухаммед или Абдаллах, а кунья — Абу Абдуллах, по иным же источникам — Абуль-Хасан. Пожалуй, надо пояснить, что «родственную» часть многочленной представительской конструкции можно сравнить со славянским отчеством, только у арабов место родителя занимает потомок. Этот мусульманский обычай существует и сегодня, хотя стал менее амбициозным. Как правило, мужская кунья начинается с «Абу» и  заканчивается упоминанием старшего сына. Такое обращение свидетельствует о желании угодить и завоевать доверие, а также об особом почтении к уважаемому лицу или близкому другу.

Вроде бы нет сомнений, что Рудаки скончался в 941 году, зато ровно тысячу лет не было известно, где находится его могила. Лишь накануне Великой Отечественной войны на основе уникальных документов и в результате общения с местными жителями писатель и литературовед Садриддин Айни доподлинно установил, что поэт захоронен в кишлаке Панджруд, на его «малой родине». Вот с точной датой рождения  среднеазиатского гения всё гораздо сложней. Серьёзные издания её не сообщали. Опираясь на отдельные расплывчатые высказывания стихотворца, некоторые персидские учёные утверждали, что мальчик появился на свет в селении Рудак в то время, когда в Бухаре Саманиды сменили Саффаридов, а именно в  874 году. Ещё сравнительно недавно в советских литературных справочниках и энциклопедиях значилось, что слепой классик начал жизненный путь в 860  году или на 10 лет раньше  в кишлаке близ Самарканда. В свою очередь, европейские авторы склонялись к началу второй половины девятого века, а И. Брагинский, уточняя,  настаивал на пятидесятых годах того же столетия. Отважный Мирзозода конкретно указал на 858 год. На этом и остановились, выбрав компромиссный вариант, который устроил подавляющее большинство специалистов.

Очень кстати оказался солидный юбилей. В 1958 году выпущена почтовая марка СССР, посвящённая 1100-летию лирика,  а через год на киностудии «Таджикфильм» была снята художественная лента «Судьба поэта». Спустя ровно полвека, в Таджикистане  отчеканили биметаллическую, в основном серебряную, монету, приуроченную к очередной памятной дате. Каждый коллекционный экземпляр 2008 года, номиналом в  5 сомони, сразу стал раритетом. Реконструированный портрет Рудаки украшает и банкноту в 500 сомони образца 2010 года. Надо отметить уникальность происхождения  данного изображения, ведь у правоверных мусульман не принято рисовать лица, а значит, без успешного восстановления внешнего облика человека на основе скелетных останков земляне так бы и не узнали, как выглядел гений. Эту революционную  методику разработал и внедрил советский антрополог М. Герасимов. Проведя тщательный анализ образцов, он ещё в 1957 году утверждал, что повелитель двустиший потерял зрение не ранее шестидесяти лет от роду. Поскольку никаких признаков, являвшихся бы следствием удаления глаз, не обнаружено, следовательно: «Рудаки ослеплён куском раскалённого железа… Только снаружи, посредством ожога…»

В научных кругах аргументы выдающегося экспериментатора произвели эффект разорвавшейся бомбы, так как  открывшиеся факты противоречили устоявшемуся мнению тысячелетней давности, что Рудаки был слеп от рождения. Её сторонники, включая многих советских исследователей, составляя  справочники или антологии, прежде всего, ссылались на выдающегося учёного  тринадцатого века Мухаммада Ауфи, который, с уверенностью  подчёркивая врождённый характер недуга, в частности, отмечал: «Он был настолько способный и восприимчивый, что восьмилетним  мог воспроизвести наизусть весь Коран и научился читать, стал сочинять стихи и высказывать глубокие мысли…»

Правда, согласно одному из преданий, несравненный кудесник двустиший погрузился в непроглядную тьму в юности после тяжёлой болезни. Ходили даже слухи, будто он был ослеплён ненавистниками, но им не придавали должного значения. Почему-то было проигнорировано сообщение иранского учёного Саида Нафиси, утверждавшего, что в 940 году вспыхнул и был жестоко подавлен мятеж против засилья исмаилитов, к числу которых, естественно, относился и тогдашний правитель Амир Наср Сомони точно так же, как и монарший сочинитель. По наущению мстительного визиря, завидовавшего привилегиям и влиянию «рифмоплёта», вспыльчивый эмир  конфисковал имущество недавнего любимца и приказал отнять у него зрение. Вскоре один из придворных осмелился донести до сознания отходчивого Насра ибн Ахмеда нелицеприятную мысль: «В истории ты запомнишься как правитель, ослепивший великого поэта!» Одумавшийся самодержец сильно пожалел о содеянном и велел казнить всех высокопоставленных виновников его непростительной оплошности, а затем пожелал щедро одарить страдальца, но Рудаки якобы отказался от запоздалых милостей и гордо отправился в добровольное изгнание. Конечно, легенды и позднейшие  письменные свидетельства несколько приукрашивают факты, акцентируя внимание на ярких деталях, иногда выдуманных в интересах нравоучительной составляющей или для создания образа эпической мощи. На самом деле, вряд ли всё происходило именно так, но прислушаться к мнению уважаемого знатока фольклора и старинных текстов следовало бы, ведь дыма без огня не бывает.

Вообще, кажется крайне маловероятным, чтобы  слепец почти полвека бессменно руководил культурной жизнью целого государства. В пользу версии насильственного ослепления в пожилом возрасте свидетельствуют яркая контрастность и красочность, произведений мастера стихосложения. Современные незрячие любители словесности, занимавшиеся данной проблемой, убеждены, что изобилие оттенков и объёмность образов были бы не по зубам «пожизненному тотальнику». Абсолютно реалистичные и детализированные описания окружающего мира, скорее, свойственны автору, который имел возможность наблюдать жизненные явления собственными глазами.

На Востоке традиционно ценилась форма произведения, а  в первую очередь — композиционная сложность, оригинальная рифмовка и размер. Эти жёсткие правила ограничивали творческий полёт. Возможно, поэтому «среднеазиатский Пушкин», пренебрегая устоявшимися канонами, изобрёл лаконичный стиль поэзии, называемый классическим, а ещё хорасанским или туркестанским, который затем господствовал несколько веков. Его стихотворные миниатюры были понятны и близки как знатным царедворцам и творческой элите, так и неграмотным простолюдинам. Лирик искренне писал: «Я сердце превратил своё в сокровищницу песен, Моя печать, моё тавро — мои стихи простые!»

Принято считать, что чрезвычайно плодовитый автор сочинил около ста тридцати  тысяч двустишных бейтов, а некоторые современники утверждали, что  на  порядок больше, во что верится с трудом. Увы, от огромного творческого наследия почти ничего не осталось. По мнению авторитетного Мухаммада Ауфи, до потомков дошло менее процента произведений слепца, что составило сто тетрадей. Получается, что войны и катастрофы пощадили лишь жалкие крохи от созданного им разножанрового великолепия. Классику неизменно удавались поэмы и газели, а любимцами были всё-таки  рубаи, свыше сорока  из которых сохранились, так же как и разрозненные философско-дидактические фрагменты.

Великий гуманист не чуждался философичной нравоучительности. Рассуждая о достоинстве, он сочинил следующие глубокомысленные строки: «Если ты управляешь своими страстями, ты — мужчина! Над слепыми и глухими не издеваешься, ты — мужчина! Не мужчина тот, кто павшего толкнёт. Если протянешь руку павшему, ты — мужчина!» Как эти стихи похожи на проникновенную лирику аварца Расула Гамзатова в русскоязычных переводах, а ведь их разделяет тысячелетняя пропасть! Творчество Рудаки остаётся востребованным. Не зря же в современном Иране наряду с Омаром Хайямом и Фирдоуси он входит в тройку самых цитируемых поэтов всех времён. Считается хорошим тоном ввернуть в интеллигентную беседу бейт-другой из «рифмованных шедевров», которые  включены в учебники персидской литературы и разговорники для иностранцев. Сам учёный муж преклонялся перед умной книгой и знающими собеседниками. Ему принадлежит изречение: «Нет лучшего богатства, чем знание. Пока сможешь — копи это сокровище!» Сам знаток восточных языков скрупулёзно следовал данному принципу и с удовольствием занимался и переводами  с арабского, что подтверждают недавно найденные фрагменты.

Возможно, отец поэта принадлежал к духовенству, а из одного авторского бейта вытекает, что выходцу из низов пришлось претерпеть немало трудностей: «Носил я чарыки, ездил на осле, а теперь достиг того, что признаю китайские сапоги и арабского коня…»

Несмотря на невзгоды и лишения, талантливый юноша получил превосходное схоластическое образование и в совершенстве владел арабским языком, который можно было изучить только в духовных школах или занимаясь с персональным наставником. С. Нафиси делает вывод, что Рудаки был прилежным учеником имама мечети, а скорее всего,  самого кадия Самарканда. Несомненно, непосредственно с голоса почтенного Исмаила, являвшегося  тогда верховным шариатским судьёй, юноша упорно запоминал многочисленные и разнообразные хадисы. Впоследствии он сам стал их уважаемым хранителем и распространителем в среде достойных мусульман. Эти предания о словах и действиях пророка Мухаммада напоминали христианские апокрифы или послания апостолов и передавались по традиции напрямую из уст в уста. Как бы то ни было, полезный опыт и глубокие знания, накопленные в  красивейшем городе Зарафшанской долины, потом очень пригодились в столице саманидского государства, о въезде в которую зрелый Абу Абдаллах Джафар вспоминал так: «На коне, юным и богатым прибыл к тебе, о благе твоём помышляя, блага тебе желая…»

Скорее всего, искатель славы был вхож во дворец ещё в правление Исмаила Самани, но каким образом это  произошло в конце девятого века, покрыто тайной и поныне. Во всяком случае, учёные сходятся на том, что он был современником того самого грозного Эмира Насра ибн Ахмеда, диктовавшего подданным и венценосным соседям свою волю 30 лет, вплоть до 943 года. Тщеславный правитель приблизил к себе понравившегося провинциала, назначив его придворным поэтом, чтобы тот по долгу службы выпускал в свет многочисленные касыды. Эти персональные панегирики, похожие на оды, не изменяя высокой поэзии, содержали восхваления подвигов, щедрости и прочих достойных деяний «сильных мира сего». Неслучайно признанному мастеру стихосложения охотно покровительствовали милостивые деспоты из  восточных династий, ведь, как известно, к изящно-изысканной лести не равнодушны даже истинные мудрецы и герои. Свыше сорока  лет возглавляя в Бухаре плеяду поэтов и учёных, непревзойдённый сладкопевец баснословно разбогател. Тогдашние документы свидетельствуют, что в его караване бывало до двухсот рабов и вдвое больше верблюдов. Впоследствии  другие литераторы уже не добивались такого могущества и счастья.

Роскошествуя, Рудаки в 933 году сочинил касыду «Мать вина», название которой иногда пытались замаскировать под «слабоалкогольное пиво». По непостижимому стечению обстоятельств, её текст сохранился в полном объёме. Специалистов и простых читателей до сих пор поражает сам факт  обращения мусульманина к такой, казалось бы, «запретной теме», а главное — что в исламских странах уцелела подобная крамола.

Впрочем, несомненно, что незадолго до кончины старик подвергся изгнанию и умер в нищете. Этим горестным событиям посвящена автобиографическая касыда «Жалоба на старость». Сразу запоминаются философские строки: «Те изменились времена, и сам я изменился. Дай посох! С посохом, с сумой должны брести седые…»

Как ни странно, в середине прошлого века гений был с помпой причислен к советским писателям. Так оригинально увековечили память  прославленного поэта из Средней Азии. Он обрёл этот «почётный статус» из-за места его предполагаемого захоронения на территории современного Таджикистана, сохранностью которого несколько веков гордились жители кишлака Панджруд. В настоящее время там же расположен его мавзолей. В честь обладателя непревзойдённого таланта названы проспекты в  Душанбе и Самарканде. В тех же городах, а кроме того, в таджикском Истаравшане, были установлены памятники уникальному слепцу. Кстати, посетителям Самаркандского музея истории культуры и искусства народов Узбекистана обязательно рассказывают о жизненном пути «средневекового Гомера», которого  считают своим соотечественником в обеих ныне независимых республиках. Всё это указывает на трепетное отношение и таджиков, и узбеков к общему прошлому.

Благодаря популярной серии «Литературное наследие Востока» и Большой советской энциклопедии Рудаки Абу Абдулло хорошо знаком и русскоязычным читателям. Популярность мастера стихосложения можно поставить в заслугу известному литературоведческому и переводческому клану Брагинских. Необходимо отметить, что интерес к волшебнику слова не угасает, поэтому совсем не случайно в 2013 премию «Русский Букер» и аналогичную студенческую награду получил писатель А. Волос за роман «Возвращение в Панджруд». На общемировом уровне Рудаки тоже почитаем. Достаточно вспомнить, что даже на ближайшей к Солнцу планете есть одноимённый кратер. Почему-то именно на Меркурии несколько объектов своими названиями напоминают нам о незрячих поэтах. Впрочем, космический тёзка латинского бога торговли как нельзя лучше подходит предпринимателям, умевшим выгодно продавать свои творения, но на склоне лет из-за политических неурядиц испытавшим тяготы «духовного банкротства» и одиночества в толпе, усугублённые материальным крахом.

Владимир Бухтияров

Здравствуй, буква А

  Первого сентября в нашей стране вновь прозвучал первый школьный звонок и за парты сели  маленькие  ученики, а среди них — десятки тех, кто имеет серьёзные проблемы со зрением. Начнётся первый в их жизни урок. Учитель поведёт  этих маленьких незрячих и слабовидящих путешественников в страну знаний и первой остановкой будет изучение алфавита, и дети услышат фразу: «Здравствуй, буква А».

Однако для этих ребят изучение алфавита начнётся со знакомства с одной единственной брайлевской точкой, самой главной основополагающей точкой в системе рельефно-точечного шрифта для слепых. Она является первой точкой по международной классификации и  символом   буквы А, имеющей разное название в языках народов мира, но обозначающей один и тот же звук. Так начнётся изучение рельефно-точечного шрифта Брайля.

 О том, зачем современным детям, как в прочем и взрослым, изучение этого шрифта, я и хочу сегодня поговорить.

 Мне уже не мало лет, но путь мой сложился так, что с раннего детства пришлось испытать трудности, связанные с заболеванием глаз. Пришлось пройти этот путь познания и освоения окружающего пространства с помощью остаточного зрения и осязания. Среди моих знакомых из числа инвалидов по зрению немало тех, кто в свое время не мог уделить достаточного внимания сохранению зрения и лечению своего глазного заболевания. А в результате - полная слепота и проблемы обучения, трудоустройства, общения и интеграции в общество.

Мое заболевание глаз – глаукома. Это высокое внутриглазное давление. Глаукома легкомысленного отношения к здоровью и вопросам сохранения остаточного зрения не прощает. И это заболевание не единственное, когда нужно максимально снизить зрительные нагрузки в процессе обучения и организации труда. Для этого, как показывает опыт, необходимо  сохранить капли зрительной силы, сохранить правильную осанку человека, не позволив склоняться каждый раз для рассматривания текста или рисунка, необходимо также  развить осязание до такой степени, чтобы при полной потере зрения оно стало незаменимым помощником в жизни. Большую роль в развитии осязания призвано сыграть освоение системы Брайля. Только систематические занятия чтением, разбором схем и чертежей, опознаванием рисунков и рельефных изображений можно добиться серьезных успехов в развитии осязания. Пальцы незрячего человека не смогут заменить глаза, но смогут многое рассказать об окружающем его мире.

Приступая к изучению системы Брайля дети, а часто и взрослые, испытывают болезненные ощущения в пальцах и мышцах рук при написании текста. А иногда и при долгом чтении его. Чтобы избежать этого и сделать процесс письма безболезненным,  а процесс чтения приятным, необходимо сразу уделить внимание правильной осанке, постановке рук пишущего или читающего по системе Брайля человека, а также определение точной дозы нагрузки при её освоении. Практика специализированных школ для слепых детей в России показывает, что люди, прошедшие этап изучения рельефно-точечной системы при правильной его организации, успешно и с удовольствием пользуются системой Брайля всю жизнь.

 Итак, я считаю, что дети со слабым остаточным зрением и заболеванием глаз с угрозой его полной потери обязательно должны освоить систему Брайля, как основной способ изучения школьной программы.

 Другим мотивом к изучению Брайля может служить потребность самостоятельного решения некоторых жизненных проблем без помощи посторонних лиц.

 От людей, потерявших зрение в молодые и зрелые годы я часто слышала вопрос: «А зачем мне это?» И далее ссылку на то, что рядом есть мама, жена или дети, которые помогут, прочитают, напомнят, запишут и так далее. Можно ли прожить так? Несомненно. Но надо помнить о психологической составляющей этого вопроса, а именно о том,  что родственники даже самые верные сердобольные и любящие не смогут вынести груз проблем, связанных с потерей зрения  члена их семьи без потерь собственного здоровья. А потому наша обязанность облегчить им эту ношу и дать возможность гордиться теми успехами самостоятельной жизни, которые мы, незрячие люди можем продемонстрировать и сделать нашей нормой жизни. Приведу лишь несколько примеров. Можно сделать заметки на память, чтобы потом передать правильную информацию. Можно использовать рельефно-точечный календарь, который предоставляет читателям журнал «Наша жизнь, что издаёт Всероссийское общество слепых. Можно точно определять необходимые лекарства, а также приправы и продукты в домашнем хозяйстве. Можно без труда разобраться с рельефными картами и схемами и определить необходимый маршрут. Можно написать пошаговую инструкцию для вязания изделия или других работ в области хобби. Есть ещё запись ходов в шахматах и шашках и неограниченные возможности музыкальной рельефно-точечной системы, а также богатый в своем разнообразии мир документальной, научной и художественной литературы. Иногда человеку необходимо несколько раз возвращаться к одним и тем же элементам текста, чтобы заучить его наизусть или разобраться в его сути и это лучше делать не на слух, а используя систему Брайля.  В тишине легче сосредоточиться и проделать необходимую работу. Всё это расширяет возможности незрячего человека.

 И, наконец, вечный спор о том, нужно ли знать Брайль, если вокруг столько электронной техники и специально созданных для слепых людей технологий. Опускаю стоимость всего этого так, как финансовые возможности у всех разные. Скажу о том, что знание системы Брайля лишь поможет в использовании компьютера и других приборов.

 И вновь несколько примеров из своего опыта и опыта моих коллег по обществу слепых.  Самым ярким, на мой взгляд, является изучение иностранных языков, что в современном мире для незрячих столь же актуально, как и для всех людей. При изучении грамматики своего и, особенно, иностранного языка без точного определения буквы или знака препинания быстрого успеха добиться сложно, а при параллельном чтении брайлевских символов со своей стороны и контроле со стороны преподавателя этот процесс проходит и быстрее, и качественнее.

 Другим аспектом необходимости использования рельефно-точечного шрифта, а именно компьютерного Брайля, становится помощь системы брайля при редактировании текстов. Особенно, если трудовая деятельность незрячего человека связана с преподаванием и составлением сценариев и программ. 

 Можно ли обойтись без всего этого. Можно, но нужно ли? Я полагаю, что каждый незрячий человек может и должен взять и применить всё, что поможет ему в этой нелёгкой жизни, и систему Брайля, прежде всего.

          А потому скажем, приступая к изучению Брайля: «Здравствуй, буква А!»

Надежда Нельзикова,

Председатель Архангельской РО ВОС

ТИФЛОМИР

МЕЧТЫ   В КРУГОВОРОТЕ ЖИЗНИ 

                                     Вместо пролога

В истории каждой организации, не исключая первичку Всероссийского общества слепых, есть момент, с которого в ней присутствует отдельно взятый человек. И всё, что было до него, воспринимается им как история этой организации, а всё, что  свершалось при нём, — как его собственная биография...

Первым моим председателем стал Владимир Давыдович Резницкий — фактическое вступление в ВОС относится к середине 90-х. А для моей бабушки Маши он стал первым незрячим человеком, встреченным на жизненном пути. В 50-е годы она, юная студентка геофака, снимала угол в одной из девятнадцати комнат одноэтажного барака на улице Коминтерна. Там же ютились семейства моего будущего деда и собственно Резницких. Возвращаясь вечерами с танцев или променада, девушка сталкивалась в тёмном общем коридорчике с одним и тем же мужчиной. «Что вы делаете?» — спросила однажды соседская квартирантка у Владимира Давыдовича, увидев у того на коленях большую раскрытую книгу. «Читаю», — ответил он. «Так темно ведь!» — «Я читаю по Брайлю», — невозмутимо отозвался Резницкий… Эту историю я слышал давно. Вот почему уже будучи  членом Общества слепых,  заучивая полные имена ставропольских «восовских начальников», обрадовался знакомой фамилии!  Но не буду забегать вперёд...

Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Но применительно к нам, людям незрячим, подходит глагол «потрогать», а ещё лучше — «поучаствовать»! Я, например, давно мечтал о тотальном диктанте и о каком-нибудь интеллектуальном конкурсе. Оба желания исполнились этим летом! Сначала мне позвонили из краевой библиотеки и предложили написать диктант, а потом Сергей Андреевич Дерксен, председатель МО ВОС, позвал в команду, на которую возлагалась миссия достойно представить краевой центр в конкурсе «Наша местная — самая чудесная». Предполагалось, что мой вклад ограничится стихотворным посвящением Ставрополю и непосредственно первичке. Я колебался: проще быть в стороне и оценивать отдувающихся за тебя участников! Вместе с тем меня разбирало любопытство... В общем, сказал «да».

Снова за парту

Диктант проходил 5 июня, накануне Пушкинского дня. Кроме меня самого, в читальном зале «Маяковки» гремели брайлевскими приборами равно одинокие и общительные Вадик и Саша. Иван Данилович Труфан, обучивший «выпуклой» грамоте всех троих, собирался примкнуть к нам после праздничной церковной службы по случаю Троицы и следующего за ней Дня Святого Духа. Такое небольшое количество участников объяснялось, как я думал, тем, что появление всё новых и новых технических средств реабилитации расхолодило заядлых книгочеев. Однако с нами были посредством Скайпа  брайлисты Георгиевска и Кисловодска. Все вместе мы даже могли сойти за класс!

Командовали парадом две Светланы — сотрудницы библиотеки, где-то неподалёку устроилась и третья Светлана — моя мама. Нам раздали по стопочке листков, напомнивших не стародавнюю шершавую бумагу, а ту самую, на которой нынче печатают книги и журналы, и объявили, что заранее начитанный текст записан с должными паузами и однократным повтором каждого предложения. Я нажал на прибор, фиксируя листок,  и вооружился грифелем — давним подарком Ивана Даниловича. Текст, между прочим, был мне знаком! Братишка, помнится, писал по нему изложение. Библиотекарь обратилась к близким и далёким коллегам. Я, признаться, боялся уставиться на колонку, откуда доносились голоса, и «смотрел в рот» Светлане Александровне. Неожиданно по ту сторону экрана сказали: «Постойте, а знак большой буквы? Надо бы соблюдать!» Ага, Анатолий Иванович Масенко! Известный     брайлист и эсперантист из Кисловодска. Захотелось крикнуть: «Bonan matenon! Kiel vi  fartas?» («Доброе утро! Как вы поживаете?») — но было не до эсперанто. Мы втроём заныли в один голос, что  отродясь  не пользовались этим знаком. Саша ещё добавил: «Это сколько же бумаги надо!» Я смирился первым и предался воспоминаниям о времени, когда была популярна переписка по Брайлю... Мои многочисленные корреспондентки — парни либо ленились, либо не страдали от одиночества — были из разных уголков России. По их письмам можно было судить как о личных качествах девушек, так и об уровне образования во многих школах-интернатах. Большинство пренебрегало условным обозначением заглавной буквы. Но встречались и отличницы! Я решил не отставать от них и, пропустив пару клеток, проколол четвёртую и пятую точки.

Наконец, мы услышали первые слова диктанта... Земля уходила из-под ног, а текст — из-под грифеля. Я «строчил» как никогда, чуть кончик языка не высунул! «Это не диктант, — крутилось в голове, — это какое-то состязание по скорописи! И ведь нельзя ударить в грязь лицом, прослыть неграмотным...» Соседи по столу явно отставали: они-то не кропают бесконечно бумагу, превращая её в черновики! Видя наше замешательство, Светлана Александровна убрала звук и принялась диктовать сама. Все перевели дыхание! Я щедро рассыпал по тексту знак большой буквы и ни в чём не сомневался. Запнулся только на слове «пьедестал»... «Пьеде» или «пьеди»?  Да, всё-таки «пье-де-стал»! Ещё самонадеянно поставил тире и восклицательный знак в местах, где,  судя по всему,  их не будет.

Мы не написали ещё и половины диктанта, когда кисловодчане «сдали свои работы»! Георгиевцы в итоге стали третьими. Хотя причём тут места! Каждый участник получил правильный вариант диктанта и сверил его со своим. Скажу честно, меня совсем не огорчили расхождения в пунктуации, но увидев, что в распечатанном на принтере тексте отсутствуют пресловутые знаки большой буквы, затосковал по-настоящему. Мои листочки буквально пестрели этими значками: если требовалось написать ФИО того же Опекушина или Пушкина, я старательно проставлял комбинацию из четвёртой и пятой точек перед именем, отчеством и фамилией... Делясь впечатлениями с Иваном Даниловичем — он позвонил мне вечером —  я рассказал обо всём, но особое внимание уделил «больной» теме. «И зачем он это придумал! — хмыкнул Труфан, имея в виду Масенко. — Наверное, в школе ведут политику такую: как минимум, начало предложения надо выделять».

Новый опыт

Обещанное стихотворение для конкурса эрудитов было готово ещё в конце мая. Это  развёрнутая метафора, представляющая город и слепых в нём как море и, соответственно, моряков.  Председатель МО ВОС Сергей Андреевич прослушал его, похвалил, однако не сказал ничего определённого. «Слишком сложное, — размышлял я, — ладно, поглядим, что будет дальше...» А дальше, за 10 дней до конкурса, председатель перезвонил и сказал: «Пора готовиться!» Я условился с близкими о том, что они будут провожать меня до улицы Краснофлотской, где расположены и краевое правление, и первичка, и даже предприятие с клубом.

 Команда состояла из пяти человек: председателя, а также активистов Николая Некрасова, Александра Лещёва — того самого Саши, что писал диктант, Марины Колеровой и меня. Нам требовалось придумать название и девиз, решить, под каким «соусом» будем себя подавать, то есть представлять... Все отмалчивались. Спасали беззлобные шутки да вовремя пришедшие на память случаи из жизни. Сообща прикинули, кому какое задание по плечу. Ожидались конкурсы интеллектуалов, меломанов и «рукастых» тотальников...

На следующую  встречу я пришёл с вариантом названия — «Краснофлотцы» (помешался на море!) — и девиза. «Краснофлотцам светит солнце! Вместе плачем и смеёмся! — продекламировал я. — Как вам?» Им не понравилось. А может, просто удивились. Тем не менее, других вариантов не было. К тому же на всех произвёл впечатление тот факт, что солнце, упомянутое в девизе, присутствует на эмблеме ВОС. Я даже описал флаг Общества, на котором и размещена эта эмблема: «Сверху — узкая жёлтая полоса, такая же узкая, но зелёная, снизу, а посередине находится широкая белая полоса с упомянутым логотипом. На нём — солнышко, человеческий глаз и расшифрованная  аббревиатура нашего Общества...» Для остальных членов команды всё это было в новинку! Сергей Андреевич поблагодарил меня и попросил написать о каждом из «краснофлотцев» по частушке.

Дома я продолжал штудировать брошюрку, посвящённую истории краевой организации — прочитать её мне посоветовал Иван Данилович, и знакомиться с полезной и небезынтересной информацией, что размещена на сайте Общества. Расцвет ВОС, пришедшийся на 60-е — 70-е годы, захватывал воображение! Я говорю не о жилых домах или санаториях, но о размахе культурно-массовой работы и чисто человеческой заботе о слепых. А во время  перерывов придумывал… частушки —  что-то новенькое, как сказали близкие. Больше всего общаюсь с Николаем Кирилловичем Некрасовым, он, можно сказать, являлся и является моим старшим товарищем и вторым групоргом. Знаю, что Саша неплохо поёт и декламирует стихи, а Марина, кроме того что тоже поёт, занимается спортом, всегда принимает участие в спартакиадах. Председатель же, некогда окончивший Курское музыкальное училище, расположил к себе благодаря приятному тембру голоса и беспокойному характеру. Короче говоря, сложились четыре образа и четыре куплета. Придумывать частушку о себе было тяжело и неловко... Вот две из них:

Наш Некрасов Николай

Уважает за дела.

Сам групорг и эрудит —

Он на месте не сидит!

Александр наш Лещёв

Молод, но не новичок.

Он и в хоре, и в «КИСИ» —

Сашу только пригласи!  

Накануне конкурса мы репетировали «визитку» на сцене клуба. Появляться и исчезать нужно было гуськом, так как приличный  остаток зрения имеется у одного Сергея Андреевича. С девизом проблем не возникло: кричали громко и дружно — я ощущал себя пионером в «Артеке».  Но петь под фонограмму было трудно... Слова незнакомые, темп, несмотря на предпринятую уже корректировку, быстрый. Нам предстояло выступать двенадцатыми — самыми последними! С алфавитом не поспоришь...

Вместо эпилога

Подводя итог своим заметкам, хочу очертить плюсы и минусы, на мой взгляд,  двух знаковых мероприятий. Среди людей, писавших диктант, не выявлялся победитель. Победили все! Ведь нужно было просто прийти и в присутствии знакомых и друзей, быть может, впервые за много лет, продемонстрировать знание русского языка! Слушая каждый год репортажи, рассказывающие о подготовке к тотальному диктанту и его проведении, я рвался душой туда, в аудитории, на открытые площадки... И вот мечта сбылась! То же можно сказать и о другой мечте: я принял активное участие в конкурсе интеллектуалов, даже ответил на дополнительные вопросы, с которыми не справились другие команды! «Краснофлотцы» победили! С плюсами всё понятно, а минусы? Мне не хватило дружеской атмосферы в клубе, где проводился фестиваль, обмена мнениями в тесном кругу родного коллектива... Внутри всех двенадцати команд царило согласие, но связей внешних, межкомандных,  почти не возникло. Только раз, когда задерживали начало гала-концерта, весь зал принялся нестройно подпевать пожилому гармонисту из Минеральных Вод. А мне в тот момент снова пришёл на память Резницкий: бабушка рассказывала, что слушала однажды выступление его супруги, певшей под аккомпанемент Владимира Давыдовича...  

Дмитрий Гостищев