НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ
СЧАСТЬЕ БЫТЬ СОВРЕМЕННИКОМ
«Я не люблю фатального исхода,
от жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
когда весёлых песен не пою».
Владимир Высоцкий
Если бы когда-нибудь кто-нибудь сказал мне, что я займусь коллекционированием, то громко рассмеялся бы в ответ. Я был убеждён, что это не для меня, потому что плохое с детства зрение, даже если бы я очень захотел собирать фантики, значки, денежные купюры и прочее, не позволило бы мне самостоятельно контролировать этот процесс. А на паях со зрячим — это уже не твоё. Но, как сказал древнекитайский философ Лао-цзы, никогда не говори «никогда».
Случилось так, что моя молодость совпала с магнитофонной эрой. В конце пятидесятых советская промышленность начала массовый выпуск бытовых магнитофонов. Пошли такие модели, как «Айдас», «Днепр», «Комета», «МАГ», «Тембр» и другие. Тогда эти аппараты представлялись нам чудо-техникой. Ещё бы! Можно было записывать голоса своих близких, музыку с радио и телевидения, грампластинок и т.п. Вот и я не устоял. В начале 60-х приобрёл магнитофон «Днепр».
Великим меломаном я не был, в классике разбирался слабо, поэтому записывал, в основном, эстрадные и народные песни, частушки. Увлечением это трудно было назвать, скорее — занятие от скуки. И вдруг... всё изменилось. Как-то зашёл к своему другу Толе Фёдорову, тоже обладателю чудо-аппарата, и услышал запись концерта Владимира Высоцкого. У меня были его песни, но очень низкого качества: бубнящий фон, многие слова не разобрать. А тут голос барда звучал так, будто исполнитель находился рядом с нами, в этой же комнате. Я приступил к другу:
— Колись, где добыл такую чистую запись?
— Да тут, у «жучка» одного.
«Жучками» называли подпольных предпринимателей, которые за приличные деньги записывали что-нибудь этакое, например, русское зарубежье: Бориса Рубашкина, Ивана Реброва, Риту Коган и пр. Для всех них были характерны манерный надрыв — тоска по Родине или нарочитая весёлость. Высоцкий же пел про каждого из нас в стиле, понятном русской душе — естественно, просто, то с особыми интонациями, то с иронией и юмором, то с маршевой чёткостью.
Понятно, что я кинулся за своим «магом» и переписал концерт для себя. Захотелось и самому что-то отыскать, и я отправился по злачным местам.
Однако меня ждало разочарование. Мне предлагали ту же запись. Очевидно, в Кургане крутили одно и то же выступление барда. И всё же несколько произведений я нашёл новых, точнее, неизвестных. Это уже была радость: не зря «колотил» ноги. Так началась моя страсть к поиску и открытиям в творчестве этого уникального артиста.
Теперь, приезжая в Москву, я первым делом бросался за записями его новых песен. Адресов столичных «жучков» у меня не было, поэтому я отправлялся на улицу Горького, дом 4 — здесь располагалась студия звукозаписи. Я делал заявку и отправлялся со спокойной душой по другим менее важным делам. Через несколько дней получал в студии пятисотметровую бобину намагниченной ленты, там содержались неизвестные ранее песни моего кумира.
Я и сам не заметил, как процесс собирательства захватил меня. Каждая неделя, а то и всякий день, приносили свои открытия: либо это была песня, либо её вариант. Дело в том, что для творчества Владимира Семёновича было характерным менять слова, строки, иногда целые строфы, добавлять один-два, а то и несколько дополнительных куплетов. Радовала каждая неизвестная доселе строчка, что уж там говорить о целом выступлении, где, кроме песен, монологи и комментарии автора.
Значительно расширился круг моих знакомств, в первую очередь, это журналисты, рабочие нашего предприятия, медики, железнодорожники, пенсионеры, студенты — да всех не перечислить. Даже те самые «жучки», к которым я относился с предубеждением, при более близком знакомстве оказались симпатичными и милыми людьми. Ну, подумаешь, драли три шкуры за записи, так ведь и сами тратились. К примеру, французский диск Высоцкого стоил на чёрном рынке сто двадцать рублей — месячная зарплата инженера. Мне такая сумма была не по карману, а магнитная копия стоила десятку, вполне терпимо.
А дальше получилось так. Собирая песни, я заинтересовался и театральными работами артиста, в первую очередь, радиоспектаклями, особенно «Зелёным фургоном» по одноимённой повести Александра Казачинского, где Владимир играл роль «Красавчика» — этакого удалого одесского парня, примкнувшего к шайке джентльменов удачи. Мне понравилось здесь всё, но более всего обрадовали очередные находки: оригинальное исполнение песни «Такова уж воровская доля» и «Песня о друге». Нет, это не та широко известная «Если друг оказался вдруг» из кинофильма «Вертикаль», а совсем другая, ранее мне неизвестная: «Нет друга, но смогу ли прожить я без него?» Причём, её не было ни в одном списке произведений барда, её и теперь почему-то нет, хотя по радио она анонсировалась как его песня.
Я записал этот радиоспектакль, а потом и все другие, в которых участвовал Высоцкий: «Мартин Иден» по роману Джека Лондона, «Богатырь монгольских степей», «За Быстрянским лесом» по роману Василия Шукшина «Любавины». Записывал я и фонограммы кинофильмов, где играл любимый актёр. Но к этим работам я обращался редко, а вот песни звучали в моей квартире почти ежедневно. Чаще всего мои любимые: маршевая «К вершине» — «Здесь вам не равнина, здесь климат иной. Идут лавины одна за одной, И здесь за камнепадом ревёт камнепад, И можно свернуть, обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь, Опасный, как военная тропа…» и лирическая «Она была в Париже» — «Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу, Наверно, я погиб: робею, а потом — куда мне до неё: она была в Париже, и я вчера узнал — не только в ём одном!»
Неожиданное открытие ждало меня прямо в редакции «НЖ». Дело в том, что тогда в нашем журнале работал Анатолий Гусев. Мне сообщили, что у него есть запись интервью с Владимиром Высоцким. По тем временам это была сенсация! Поэт-исполнитель неудобных песен находился как бы под негласным запретом, советская печать замалчивала его имя, публикаций о нём практически не было, вдруг — целое интервью! Я попросил Анатолия Андреевича прислать мне эту запись и рассказать, для какого издания она готовилась. Оказалось, что материал прозвучал по советским радиостанциям, однако вещание велось на страны соцлагеря — Болгарию, Венгрию, Чехословакию и другие. Получалась парадоксальная ситуация: гражданам этих стран можно было слушать нашего автора, а нам — нет.
Из той беседы мне запомнился ответ на вопрос корреспондента о том, что бы он хотел знать о своём будущем? «Только одно, — ответил поэт, — сколько лет, месяцев, дней и ночей осталось мне для творчества».
Да, удивительное это дело — коллекционирование! Оно захватывает и увлекает, ну, если не полностью, то уж точно почти всего тебя. Ты как бы и не принадлежишь себе, а живёшь в мире своей коллекции, своей страсти постоянного узнавания чего-то нового. Вот уже десятки больших и малых рулонов с записями, вот уже перевалило за сотню, а потом и вторую.
Почему так много, когда все песни могли бы поместиться всего-навсего на одиннадцати пятисотметровых бобинах, это при самой большой скорости движения ленты — девятнадцать сантиметров в секунду. Почему сотни катушек, а не десяток? Ведь Высоцкий, по моим данным, исполнил пятьсот двадцать пять песен. Из них четыреста пятьдесят пять своих и семьдесят — «чужих», например: известный романс на стихи Ивана Тургенева «Утро туманное», песня Юза Алешковского «Товарищ Сталин» и т.п. Ответ простой: у Высоцкого, если это не грампластинка, все исполнения разные — и по тексту, и по инструментальному сопровождению — либо это одна гитара, либо две и три, а то и ансамбль, к примеру, «Мелодия».
А концерты? На каждом свой неповторимый настрой, своя аура. Так, в театре им. Вахтангова поэт разговаривает с коллегами по сцене, братьями-актёрами, здесь свой, доверительный тон. Совсем иная обстановка в клубе самодеятельной песни, тут он работает в совсем ином ключе. Здесь он — величина, признанный бард, кумир. Можно позволить себе некую вальяжность и даже нравоучительность.
А вот концерт в Торонто, Канада. Русский артист среди эмигрантов, несёт дух и голос Родины, но держится просто, раскованно, свой в доску парень. И в ответ возбуждённые, радостные крики из зала:
— Спасибо, Володя! Приезжай почаще к нам в Торонто!
Другое дело, концерт в Нью-Йорке. Здесь на большинстве песен отпечаток какой-то академичности, серьёзности что ли, будто и не Высоцкий даже.
Каждое выступление певца с одними и теми же произведениями не было повтором, а являлось оригиналом. Поэтому столько материала, такой большой объём записей.
Где-то в конце семидесятых в СССР началось массовое производство кассетных магнитофонов и магнитол. Естественно, пошли и записи на кассетах. Они были несколько ниже по качеству, но привлекали тем, что являлись более удобными в эксплуатации и были миниатюрными по сравнению с громоздкими рулонами. Однако в моей коллекции кассеты заняли очень скромное место, их едва ли наберётся три десятка, причём это всё подарки друзей.
Примерно такая же картина и с лазерными дисками, их в коллекции всего несколько штук. Короче говоря, я остался приверженцем «катушки». Пока работают мои старые магнитофоны, это меня вполне устраивает. Я легко нахожу запись по желанию и настроению, так как все коробки с рулонами подписаны и пронумерованы. Включаю для себя или для зашедшего на огонёк друга, песни по теме: военные, бытовые, лирические или так называемый шансон. И слушаем под рюмку чая. Но чаще всего я люблю оставаться с Владимиром Семёновичем наедине, когда никто и ничто не мешает снова и снова окунуться в непростой мир его героев.
Моя коллекция не имеет общественного звучания, я собирал её для себя. Конечно, шёл постоянный обмен записями среди курганских любителей. Что-то приносили мне, что-то записывал я. Отправлял наиболее редкие записи Валериану Дорняку в Сыктывкар, Виктору Глебову в Москву, Николаю Вешнякову в Мурманск и ещё одному Николаю из Свердловска, фамилию его уже забыл, так как связь прервалась. Моё собрание песен не является самым большим в Кургане. У моих друзей Анатолия Вяткина и Валерия Таланова коллекции богаче. Дело это весьма затратное и у меня не было таких средств, чтобы покупать дорогие диски и кассеты, причём десятками.
Меня иногда спрашивают, есть ли у меня контакты с музеем Высоцкого? Нет, я с ним не связывался, ибо его не удивить тем, что у меня есть, разве что книжечкой «Владимир Высоцкий в Кургане», которую я выпустил совместно с друзьями, да ещё десятками статей о его творчестве, которые были опубликованы в газетах города. О нашем всеобщем любимце уже столько сказано и написано, что, наверное, вряд ли возможно отыскать и сообщить что-то новое. Тем более, сейчас с помощью компьютера легко скачать все его песни. Но мы, его сверстники, были увлечены и захвачены творчеством своего кумира, ловили каждое слово поэта. И для нас было великим счастьем жить в одно время с ним.
Владимир Подаруев