Коллектив, человек, общество

НЕЙТРАЛЬНОЕ ЗВЕНО В ЦЕПИ ОТНОШЕНИЙ

 В редакцию «Диалога» пришла психолог Анна Владимировна Попова и рассказала нам, что в настоящее время она нигде не работает и имеет проблемы с трудоустройством, как и многие молодые специалисты в нашем Обществе. Мы побеседовали с ней и выяснили, что ей 26 лет, она закончила московский Институт психологии и педагогики и уже имеет опыт работы по специальности…

- Человек ограниченным в возможностях становится лишь тогда, когда он сам себя в чем-то ограничивает. Я люблю заниматься спортом, я занималась музыкой, нет таких вещей, которые я себе не могу позволить. В идеале еще бы набрать вес и прыгнуть с парашютом… Меня абсолютно не останавливает мое плохое зрение. Мне это интересно сделать. Еще в детстве все девочки играли в куклы, а мне нужно было движение постоянное. Поэтому я всегда была в синяках, поэтому первые три класса школы я постоянно стояла в углу… Еще меня постоянно пересаживали, потому что я могла разговорить кого угодно… И даже был у нас один одноклассник… Конечно, когда я была ребенком, я не очень понимала, что у него какой-то психиатрический диагноз, но уже спустя много лет, когда я отучилась на психфаке, я поняла, что там был аутизм в глубокой степени. Так вот, я и его сумела разговорить, Вы понимаете? Мы с ним сидели, болтали. Но учительница посчитала, что это не правильно, и нас рассадила. И человек опять замкнулся.

Когда я шла на психфак, у меня очень были наивные взгляды на жизнь. Думала: «Разберусь сама в себе, буду помогать людям и прочее». А к концу пятого курса я еще хуже понимала, кто я, чем на первом… Если начинаешь применять к себе все концепции психологические, которые существуют, кажется: да ты просто пациент палаты №6! Это нельзя к себе применять! И к людям, с которыми ты общаешься, друзьям, родственникам. Иначе это очень плохо все закончится.

Своему институту я очень благодарна, потому что у нас делался упор именно на практику. Безусловно, теория – это важно. Но когда человек хочет быть именно практическим психологом, нужно иметь практический опыт, а не книжный. На первом курсе мы уже проходили практику в НИИ имени Бурденко. Я собственноручно снимала электроэнцефалограмму. И мало того, что мы ее снимали, мы еще сидели и сами расшифровывали каждую электроэнцефалограмму по всем волнам, писали характеристики каждому человеку. Также мы проходили практику в детской психиатрической больнице, то есть, мы не просто ходили туда на лекции и сидели, спали, мы непосредственно занимались детьми, у которых были разные психические отклонения.

- То есть Вы уже занимались медициной?

- Нет, психиатрия как наука находится на стыке психологии и медицины. Психология занимается пограничными состояниями. А психиатрия патологией. Хотя смотря какое направление психологии брать. Потому что есть такое направление – клиническая психология. И здесь тоже занимаются и проблемой олигофрении, и проблемой шизофрении, и людьми, больными эпилепсией. Спектр работы психологии очень широкий. И, закончив кафедру социальной психологии, я Вам хочу сказать, что я только к одному направлению психологии испытываю глубокое уважение и готова подтвердить, что там стопроцентные знания, эмпирически проверенные. Это именно клиническая психология. Потому что все остальное – это достаточно субъективно. Человек сидит и со своей колокольни судит о другом. Как бы ни говорили психологи, что они относятся безоценочно к людям – это неправда. Все равно мы все друг друга оцениваем. И психолог оценивает человека гораздо больше, чем кто-либо другой.

Анна Владимировна рассказала один показательный случай из практики своей работы.

- У меня был один работодатель, у него завод свой был. Я ему говорю, что у меня плохое зрение. Он мне: «Это Вы что, мне хотите сказать, что я Вас сейчас повезу на завод, а Вы ничего не увидите?» Я говорю: «В смысле?» Он: «Ну, я Вам буду материалы показывать, Вы что, их не увидите?» Я говорю: «Увижу. Возьму их в руки, поднесу к глазам и все увижу». Он: «А как Вы будете документы делать?» Я говорю: «На компьютере». – А Вы же не видите ничего. - Ну, знаете, есть специальная голосовая программа.

Главное – сказать: «Я умею, я смогу». Даже если не умеешь. Когда тебе действительно надо, очень быстро всему научишься, прямо на лету все схватишь. Главное, сказать: «Да, я могу». И подумать, как это сделать. У меня бывали такие моменты, когда я устраивалась на работу и ничего не знала. Но говорила, что все могу, и буквально за неделю въезжала в весь процесс, и все отлично шло. Главное - не бояться!

Анна Владимировна Попова работала и в том самом call-центре, проблемы которого долгое время были на слуху буквально у всей страны…

- Как Вы узнали о call-центре?

- Они мне позвонили в тот момент как раз, когда меня сократили с предыдущей работы. Буквально месяца полтора я находилась в поиске новой работы, и тут они звонят… Я к ним подъехала, и через два дня мне позвонил Алексей Николаевич Романов. Мы встретились, обсудили дела и решили организовать в рамках этой организации психологический отдел, который будет заниматься обучением персонала. Мы это все решили за два дня, в среду мы поговорили, а в четверг я уже приступила к работе.

- Вы методической работой занимались?

- Все тренинговые программы, которые я вела, были написаны мной и адаптированы под наш контингент. Я их написала достаточно быстро. В ходе работы, конечно, еще добавлялись какие-то программы. Но основной костяк был сделан за неделю. И мы этим пользовались на протяжении двух лет. И в плане обучения вся эта концепция была очень удачна. Периодически мы, конечно, чуть-чуть меняли ее. Психологические методики – как конструктор: можно что-то с места на место переставлять, что-то добавлять, что-то убирать. Очень гибкая у нас программа была. Но я совершено не методист. У меня есть идеи, но я не могу долго над ними сидеть, я их сразу начинаю воплощать в жизнь. Я на практике их кручу с разных сторон и смотрю, какой вариант самый эффективный в той или иной ситуации. То есть я конкретный экспериментатор. Идея возникла – и сразу надо ее апробировать. Диссертации у меня никогда в планах не было. Меня больше интересует практическая работа. Я не хочу изысканиями заниматься, я хочу те знания, которые есть, немножко расширять, углублять, занимаясь практикой. Мне не хочется писать диссертацию. Я Вам честно могу сказать, что мне не хватит на это терпения, я слишком неусидчивый человек. Мне всегда нужно в движении находиться.

Когда я пришла работать в call-центр, первые три месяца я пребывала в шоковом состоянии. Мне нужно было самой адаптироваться и подготовиться к тому, чтобы работать с людьми, к которым нужен специфический подход. И все знания, которые у меня были, мне нужно было адаптировать именно под эту ситуацию. Люди постоянно вокруг что-то требовали. А мне было непонятно: как можно что-то требовать, если ты сам еще ничего не сделал? Вот пример. Первое занятие, я что-то рассказываю, и тут вдруг вопрос из зала: «Скажите, пожалуйста, а какого числа зарплата?». Я говорю: «А Вам не кажется странным этот вопрос? Вы первый день вышли на работу, мы с Вами сейчас готовимся к тому, чтобы Вам было комфортно работать, чтобы Вы не боялись… А вместо этого Вы у меня спрашиваете, когда будет зарплата. Да Вы еще ничего не сделали для того, чтобы эта зарплата была». Они начинают: «Как это мы ничего не сделали? Мы сюда пришли». 40 минут позанимались, все. Говорят: «Давайте отдохнем». Я говорю: «Почему?». Говорят: «Мы устали». Я говорю: «Вы думаете, что я не устаю?». Они говорят: «Вы не устаете! И вообще, что Вы нам тут чего-то рассказываете? Вы наверняка не инвалид!». Они считали, что я подставное лицо.

- То есть, когда Вы попали в call-центр, в среду слепых, Вам показалось, что Вы в каком-то своего рода сумасшедшем доме?

- Не то, что в сумасшедшем доме… Просто я находилась в таком месте, в котором была очень тяжелая атмосфера.

- Вы сейчас интересную такую тему затронули. Вы обратили внимание, что вообще сегодня вот эта психология, «мы устали», она не только среди инвалидов распространена?

- То, что хроническая усталость у людей накопилась – это действительно так. Посмотрите, у нас одна часть людей бесконечно покупает, другая – бесконечно продает. Это эмоциональное выгорание. Скука, хандра, сплин – всё, что угодно. И нет тяги жить. Все очень распланировано. Невроз сейчас у каждого второго. Если в метро посидеть и пять минут понаблюдать, мы увидим: один чешет голову постоянно, другой ерзает, кто-то ногу на ногу перекладывает… Люди себя некомфортно чувствуют. Это говорит о том, что у них невротическая реакция. Фрейд говорил о том, что научно-технический прогресс будет все время приводить человека к неврозу. Даже поездка в метро сама по себе - стрессовая ситуация для организма. Мы, вроде бы, не обращаем уже внимания на различные шумы, на большое количество людей. Но это все раздражает нервную систему. Естественно, происходит накопление раздражения. И как следствие – невроз. Поэтому можно с уверенностью сказать, что здоровых людей сейчас, в принципе, единицы. Они есть, но их очень мало.

- Какую роль может играть психолог в рамках коллектива незрячих?

- Во-первых, разрешение конфликтных ситуаций. Повышение уровня стрессоустойчивости – это важно, когда ты работаешь в коллективе. Обучение навыкам коммуникации, потому что не факт, что, работая в коллективе, ты умеешь общаться с людьми. Еще нужно индивидуальную работу с каждым сотрудником проводить для того, чтобы его внутренние проблемы решать. Это будет влиять на качество труда, соответственно. Эффективность будет повышаться.

- Вы уже говорили, что, когда Вы работали в call-центре, Вас работяги спрашивали: «А когда день зарплаты?». Вы были как бы на их стороне? Или на стороне руководства, допустим? Где же место психолога?

- В нашей стране традиция психологической помощи очень юная. У нас первый факультет психологии официально появился в только 56-м году. До этого психологии как науки не было в нашей стране, а если она и была, то занималась экспериментальными вещами. Рефлексами, нервной системой, типами нервной системы. А именно психологической помощью у нас никто не занимался. Сейчас в школах есть такая штатная единица как психолог. Но я Вам честно хочу сказать, по собственному опыту, когда я проходила в школах практику или даже когда я сама училась в школе, для ребенка пойти к психологу и попросить помощи – это значит нажить себе еще большие проблемы. Когда психолог работает в школе, он должен четко осознавать, что он работает на стороне учащихся и их родителей. Но никак не выгораживает учителей и директора школы. То есть он нейтральное звено, которое соединяет ученика с учителем, родителя с директором и так далее. И он на стороне учеников. Но психологи почему-то не очень хорошо это понимают. Точно так же у меня в call-центре были конфликты с руководством, потому что руководство хотело, чтобы я доносила им какую-то информацию о коллективе. А это просто неэтично с точки зрения профессионализма, я-то работаю на стороне людей, а не на стороне руководства. Из-за этого у нас бывали конфликтные ситуации. Роль психолога между двух огней. Информация, которая ко мне попадала, очень личная, о каких-то специфических чертах человека… И она просто не доводилась мной до руководства, вот и все. Я очень трепетно оберегла ее. Потому что очень сложно людей настроить положительно по отношению к себе и сделать так, чтобы они тебе доверяли, чтобы они относились к тебе не как к стукачу, который побежит руководству докладывать о каких-то их переживаниях, проблемах, а как к другу. Была такая ситуация. Я занималась коммерческими проектами, Билайном и Акадо, и нужно было, чтобы люди непрерывно конвейер продаж осуществляли. Для того чтобы это происходило, людей надо было настраивать. И у нас был очень хороший оператор, который ежедневно делал по пять-шесть продаж, это очень прилично. И вот в какой-то момент человек перестает делать эти продажи, начинает отказываться от звонков, постоянно у него какое-то недовольство. Меня вызывают и говорят, что я должна поработать с этим человеком. При этом мне дают такую установку: узнай, что у него случилось и приди к нам, доложи. Я, естественно, начинаю с этим человеком работать, и выясняется, что у человека просто наступила апатия по причине того, что его жена ушла к его лучшему другу. Человека это выбило из колеи, и он еще попивать периодически начал. Ну, и если я приду к руководству и скажу, что он сегодня на работе с похмелья и не особо соображает, то его уволят сразу. Но я же знаю, что человек может нормально работать. И вот мне пришлось, хотя это не входит в мои обязанности, решать его семейные проблемы и рассказывать, как ему реабилитироваться. Я с ним занималась две недели, решали его личные проблемы. Тут надо человеку сопереживать, рассказывать ему подобного рода истории, приводить статистику, конкретные факты. Говорить о его переживаниях ровно столько, сколько ему это нужно. Не успокаивать его. Я ни в коем случае не занимаюсь никогда успокоением людей. Я не считаю правильным их успокаивать. Если человек у меня на приеме плачет – пусть плачет. Поплачет, и мы дальше будем работать. Я не мешаю человеку выплескивать его негатив. Если его организм требует плакать – значит надо плакать. Нужно слушать свой организм, прежде всего. А потом уже мы начинаем разбираться потихонечку: почему произошла такая ситуация; что теперь человек имеет после этой ситуации; какие выводы он сделал; как он в дальнейшем представляет свою жизнь; что ему необходимо сделать, чтобы добиться каких-то определенных результатов. Возможно, он понимает, что ему нужно что-то изменить в себе. И тогда мы начинаем работать с его самооценкой. Зачастую люди почему очень сильно переживают, что от них кто-то ушел? Потому что есть проблема с самооценкой. И часто эту самооценку как раз вторая половина и ломает. Но чаще всего люди с проблемами со здоровьем сами создают себе негативный имидж. Они не ухаживают за собой, они ничем не интересуются. Таких очень много. Они не заботятся о том, как выглядят со стороны, какое впечатление они производят, как держатся. И они всем своим видом пытаются вызывать жалость.

- У человека, у которого совсем нет зрения, его проблема на виду. А вот, если у человека плохое зрение, ему, мне кажется, гораздо сложнее: надо все время уточнять, что со зрением неважно. И тут начинаются вопросы: «А как? А почему? А насколько неважно?»

- Вы знаете, так происходит даже в среде людей, у которых тоже инвалидность по зрению. У меня есть друзья, которые чуть получше видят. У них, может быть, IIгруппа тоже. Мне говорят: «Я не понимаю, как ты видишь. Что ты видишь, что ты не видишь». Даже мы друг друга в своей среде не всегда способны понять. Я, например, в темноте вижу лучше, чем на свету, скажем, на солнце. У меня специфика такая. Главное – не жаловаться, не расслабляться и заставлять себя видеть. Потому что жизнь – это бесконечная тренировка своего характера, силы воли. Инвалидов нужно научить не жалеть самих себя. А стремиться и тянуться, и чувствовать себя полноценными членами общества, но никак не за гранью жизни. И нужно не бояться общаться. А здоровым людям просто нужно корректно и правильно объяснять, какие у тебя есть проблемы. Они поймут. Просто без объяснения люди тебя не всегда понимают. Дело не в том, что они равнодушные, злые, бессердечные, они просто не понимают. Нужно объяснить.

- Аня, наверное, это касается женщин с плохим зрением. Как можно больше нужно всего уметь, да?

- И мужчин, и женщин. Нужно уметь столько, сколько позволит тебе быть самостоятельным человеком. Я считаю, что некоторые возводят в достижения какие-то такие умения, которые сами по себе естественны – сходить в магазин, приготовить себе еду. Бытовые моменты. Это то, что делает любой человек, независимо от того, видит он или не видит. Это жизнь, это нужно делать.

- Это вызывает дополнительное уважение. Человек, который умеет вкусный салат приготовить, умеет тонкие блины печь. И уже не жалость человек вызывает, а восхищение у окружающих.

- Не нужно позволять другим за тебя делать то, что можешь делать ты сам. Я считаю, что даже незрячий человек в состоянии что-то приготовить, почистить. У меня вот есть подруга, она кандидат наук. Она уже взрослый человек, ей за 40. Она ни дня в своей жизни не видела. Но она всегда накрашена. Вы представляете, женщина, которая ничего не видит, красится! У нее всегда в тон подобрана одежда, к ней в тон подобраны украшения, уложена прическа, она прекрасно готовит. И, в общем, она очень интересный человек. Вот она себя не жалеет. Этот человек настолько адаптировался и настолько себя принял, что даже может рассуждать о цветах и так далее. Это человек, который не видел ничего в своей жизни. И с ней безумно интересно общаться, и она тебе расскажет столько, сколько тебе не расскажет никто! Поэтому для меня абсолютно не важно, кто есть кто, мне всегда в человеке важно наличие интеллекта. Желание что-то делать, к чему-то стремиться и развиваться. Я ценю людей, которые развиваются постоянно, независимо от того, сколько им лет. Чем-то интересуются, чего-то хотят, к чему-то стремятся. Я не люблю людей, которые чего-то добились, сели на стул и все, и на этой планке зависли раз и навсегда. И потом медленно-медленно скатываются вниз. Это грустно и скучно очень. Поэтому я с такими людьми предпочитаю не общаться. Конечно, по работе приходится с ними сталкиваться. И уже гибкость приходится проявлять. Ты свое личное отношение задвигаешь и все. И просто работаешь с этим человеком.

- А Вы в зеркало любите смотреться?

- Наверное, это такая чисто женская черта. Некий нарциссизм, честно Вам признаюсь, мне присущ. Я часто смотрю на себя в зеркало. Но к этому, наверное, меня приучили. У меня много друзей художников, которые вечно мне про мой какой-то необыкновенный нос рассказывают. Я все пытаюсь узреть в зеркале, что же в нем такого необыкновенного.

- А вот на каблуках не страшно ходить?

- Нет. Я Вам более того хочу сказать: я еще своих девчонок некоторых к этому приобщила. У меня была подруга-дизайнер, мы у нее выступали на показах в качестве моделей. На 15-сантиметровых каблуках ходили, да когда еще софит тебе бьет в глаза. И ничего, нормально, не падали. В общем, все отлично было.

Как-то я ездила со своей подружкой в Питер глаза подлечить. Она видит приблизительно также, как и я. Но она прежде, чем сделать шаг, еще ногой как бы все прощупывает. Я ее спросила: «А зачем ты прощупываешь?» Она говорит: «Ну, я не знаю, по инерции». Я говорю: «Ты что, боишься упасть?» Отвечает: «Ну, да». Я говорю: «Ну, и что такого? Упадешь, встанешь, отряхнешься и пойдешь дальше…».

- А если в лужу упадет?

- Ничего страшного. Отряхнешься и пойдешь дальше. Это не проблема. Понимаете, по таким мелким вещам можно определять, какой человек. Она боится в своей жизни что-то менять. Я не боюсь упасть в лужу. Можно посмеяться над собой и пойти дальше. Если ты не комплексуешь, на этом не акцентируешь сам свое внимание, никто ничего не заметит. Все люди склонны думать, что они сильно привлекают внимание, что кому-то еще есть до тебя дело. На самом деле это не так. Ты можешь идти как угодно, и мало кто тебя заметит. Тебе только может казаться, что люди на тебя смотрят. Они поверхностно на тебя взгляд бросили, а сами в своих мыслях. Бывают случаи: ты вышел на улицу и там упал, и у тебя нет возможности вернуться, переодеться. По этому поводу не стоит себя некомфортно чувствовать, что ты упал, у тебя грязная штанина. Не стоит думать, что теперь все двери закрыты для тебя. Ну, упал, со всеми бывает, все падают. Ну, запачкал ты подол – зашел в любое кафе, зашел в туалет, быстренько там под краном застирал. У сушки для рук посушил, отряхнул и пошел дальше. Я не вижу каких-то сверхъестественных проблем, которые нельзя решить в течение 15 минут, если у тебя нет возможности вернуться домой. Это не трагедия, это не драма жизни. Ну, со всеми все бывает.

- Говорят, что мы все по жизни играем какую-то роль. Вы какую-то в жизни роль для себя играете?

- Все зависит от того, где я нахожусь. Наверное, это разные роли. Мне кажется, я их несколько одновременно всегда играю. Одну, четко выраженную, я не могу назвать. Все зависит от настроения, от ситуации. Я могу для мамы хорошую дочку играть, могу плохую. Могу для себя очень хорошего человека сыграть, лично сама для себя… Часто я бываю в амплуа очень циничного человека. За циничностью я прячу свою мягкость. Меня очень легко размягчить практически любому человеку. Поэтому мне приходится прятаться за цинизм, дабы немножко обезопаситься. Но так, в общем-то, основная моя роль – это роль такого вдумчивого человека, который анализирует окружающую действительность. И человека, скорее всего, жизнерадостного, нежели чем пессимистично настроенного… Я пытаюсь радоваться жизни в любом ее проявлении. Даже когда она, по моему мнению, не тем местом ко мне поворачивается, каким должна. А все равно, даже в этот момент нужно ее любить и радоваться, что ты живешь, что у тебя есть возможность все это созерцать и находиться сейчас вот здесь, в этом процессе жизненном