Сцену нельзя не любить, если её не любить, то она будет отвечать тем же
Интервью-портрет Сергея Краснопёрова
Надежда Киселева
В пятом номере журнала мы рассказывали вам о Всероссийском конкурсе ВОС «Романса упоительные звуки». Конкурс состоял из двух номинаций: солисты-вокалисты и ансамбли. Первую премию среди солистов завоевал Сергей Краснопёров, представляющий Башкирскую республиканскую организацию ВОС. С победителем конкурса, вокалистом, дирижером, преподавателем встретилась внештатный корреспондент журнала Надежда Киселева.
- Родился я в Башкирии, в селе Николо-Берёзовка. Потом мои родители переехали в Нефтекамск, где я до сих пор живу. Учился я в Уфимской школе-интернате, после чего поступил в Курское музыкальное училище на отделение хорового дирижирования.
- В школе в Уфимской учились с первого класса?
- Да, с первого класса. После школы поступил в училище. Сначала мной двигала лень.
- Лень? Это как же она?
- А вот так. В Уфе я учился в музыкальной школе по классу баяна. Но когда пришла пора поступать в училище, мне стало лень сидеть с баяном, заниматься по несколько часов, я решил – нет, чем-нибудь другим... Вот музыка – да, но…
- Но не баян.
- Не баян в профессиональном смысле. Замечательный инструмент, я иногда его беру у товарища своего в школе искусств. Так, поиграю немножко и поставлю на место. Я решил поступить на отделение хорового дирижирования, думаю, там интереснее. Да, интереснее там оказалось – вокал. Правда, он был у меня один час в неделю, и рано утром поставлен, но природу обмануть нельзя, голос в восемь часов не просыпается, он просыпается часам к одиннадцати. Уже из практики, из опыта, в дальнейшем, все оркестровые репетиции, допустим, в филармонии с вокалистами, или в оперном театре, начинаются с одиннадцати часов. Не с десяти даже, с одиннадцати. Вокал меня, честно говоря, увлёк. Сначала, правда, на первом курсе непонятно было, зачем это мне, потом стало получаться, понравилось.
- Так, а баяном-то Вы совсем не занимались? Наверное, на баяне всё равно приходилось заниматься?
- Немножко было, как общий инструмент он у меня шёл.
- А в школе Вы пели в хоре? Или солировали, может быть, уже в школе?
- Так это было. Но как мы пели… Господи, тогда же это всё было так. Вот седьмое ноября, вот тебе первое мая, вот вам ещё что-нибудь. Тогда было много разных праздников, и их праздновали с пафосом.
- Всё равно же к ним готовились заранее.
- А как же, конечно, репетировали. У нас в классе, слава Богу, был свой концертмейстер. Его теперь все знают, тогда его никто не знал. Тогда он был Салават Низамутдинов, вот и все дела. Это теперь он, Царство Небесное, известный человек в Башкирии.
- Вы учились в одном классе.
- Нет, я не учился с ним в одном классе. В одном классе я учился с его сестрой. Он учился на несколько классов старше. Ну, а так как у нас была его сестра, он нам постоянно аккомпанировал на всех праздниках.
- То есть в школе Вы к вокалу серьёзно не относились?
- Нет.
- Вы были активным хулиганом?
- Ну, был хулиганом. Знаете, если, говорят: «Я ничего, я всех слушался, я был примерный, я учился на одни пятёрки» - этот человек, по всей видимости, лжёт.
- Ну почему? Бывают и такие.
- Бывают, но очень редко.
- Среди мальчишек пореже.
- Мальчишки должны бегать, лазить по деревьям, крышам.
- И Вы всё это делали.
- Понятное дело.
- Вы вокалом занялись серьёзно в Курске?
- Да, в Курске, со второго курса училища я уже решил, что после окончания училища буду поступать по вокалу в консерваторию.
- И выбрали?
- Если бы выбрал, хорошо бы было. А то ведь в то время «нашего брата» не очень брали.
- Не мы выбираем, а нас выбирали.
- Да, нас, получается, выбирали. Я приехал в Уфу и меня спросили: «Вы хотите на первый курс или на подготовительный?» У вокалистов есть подкурсы, после чего они в некоторых вузах автоматически, а в некоторых после сдачи экзаменов, зачисляются на основной курс. Всякое бывает, у всех свои правила. Я говорю: «Хочу хотя бы на подкурс» – думал, чтобы только зацепиться. Но мне сказали, что у них подкурс только для башкир.
- Это какой год был тогда?
- Это был 1984 год.
- Национализм, конечно, в Башкирии имел место.
- Я ничего не придумываю. Я экзамены сдал, но они мне поставили ещё двойку по специальности, то есть по вокалу. Хотя я выглядел не хуже других, но они мне тупо поставили двойку – отстань, мол, отвяжись. Я отстал. Честно говоря, я ни чуточки не жалею, что не стал учиться в Уфе.
- А чего же жалеть?
– Значит, не моё. Я потом пробовался дважды в Донецк только по той простой причине, что там когда-то работал незрячий профессор Николай Степанович Михальченко. Он был зав. кафедрой народных инструментов. Там на «нашего брата» как бы не должны были смотреть как на чудо-чудное, диво-дивное. Я туда приехал, но не взяли меня там. Правда, сделали это более тонко, сделали так, что я не добрал баллов, по конкурсу не прошёл. Я решил, что надо попробовать второй раз в Донецк, это был уже 1986 год. Я приехал, а мне зав. кафедрой заявил открытым текстом: «Чего Вы приехали?» Я говорю, как чего, в прошлом году я, говорю, баллов недобрал по конкурсу. Знаете, говорит, мы Вас в прошлом году не взяли, не возьмём и в этом. Я даже документы не стал подавать, просто развернулся, поехал на вокзал и уехал домой. Тем более что работа у меня была.
- А где Вы тогда работали?
- В Николо-Берёзовке, на своей родине, в средней школе преподавал пение. Не поступил, что же теперь.
- Всё-таки Вы к цели шли.
- А как же? Я Козерог, а это упрямая скотина. Заехал из Донецка в Курск к своему преподавателю по вокалу. У меня ведь в училище было так: рано утром поставили – я не приду на вокал. Я потом приду часа в два. Мой преподаватель не был против. Тем более что потом, когда у меня всё стало более-менее вырисовываться, что-то получаться, я стал к нему ходить не раз в неделю, а пять, ему это тоже нравилось. После неудачного поступления, после третьей неудачи, я к нему из Донецка завернул, говорю, так и так.
- А кто был Вашим преподавателем?
- Мой преподаватель, он жив и здоров, слава Богу, Владимир Павлович Старосельцев. Сейчас не знаю, работает ли, нет, а вот то, что жив-здоров ещё, знаю. Ему уже много лет.
- Года четыре тому назад, по-моему, он ещё работал.
- Возможно. Он мне сказал тогда открытым текстом: «Не занимайся дурью. Езжай в Харьков и иди к моему преподавателю». Он тоже заканчивал Харьковскую. В марте 1987 года я поехал в Харьков, меня прослушали, меня показали зав. кафедрой. Мне сказали: «Давайте поступайте без проблем, без вопросов». Я приехал в июле 1987 года и поступил. Могу даже похвалиться.
- Давайте.
- Все были пятёрки, даже по истории, только по сочинению мне поставили четвёрку, сказали, что у Вас слишком много общих фраз.
- У Вас была хорошая группа? Легко ли было Вам?
- Да, хорошие ребята были, мы достаточно дружно держались и достаточно дружно закончили.
- Вот Вы закончили…
- Я закончил, стал вопрос о том, где мне работать. Спасибо моему преподавателю, он говорит: «Давай в филармонию». Я пошёл, там как раз был камерный хор. Я туда пошел един в двух лицах: и в хоре, и соло. Когда человек заканчивает вуз, это не значит, что он всё умеет, всё поёт. Всё равно ему нужна большая сценическая практика. У нас говорят: «Надо выпеться». Это достигается практикой, потому что существует и боязнь сцены, так называемое сценическое волнение, и прочее. Там много всяких факторов. Поэтому были всякие удачи и неудачи.
- Понятно, без этого никак. Всё гладко не бывает.
- Конечно, причем у всех.
- Петь в церкви начал я с 1982 года. Я учился в училище, тогда гонения были на церковь, и кто-то на меня донёс.
- Это когда Вы ещё в Курске учились?
- Да, когда я ещё в Курске учился. Меня завуч вызвал и говорит: «У тебя два варианта: ты поёшь в церковном хоре, но не учишься в училище – это первый вариант; второй - ты учишься в училище, но не поёшь в церковном хоре». Тогда пришлось, как говорится, отступить. Потом у меня был долгий перерыв с этим делом. Когда я в 1987 году поступил в Харькове, то сначала решил, что мне надо, как говорится, втянуться в учебный процесс, понять, зачем я в церковь не пошёл. В 1992 году закончил, а в 1995 я пошёл в церковь. Это не только для души, но и, как говорится, для тела тоже.
- Понятно, лишний заработок никогда не мешает.
- В том-то и дело. Я до своего отъезда из Харькова работал в церкви, пел.
- А Вы сейчас в храме не поёте?
- Я сейчас в храме не пою. Скажу, почему не пою. Дело в том, что у нас в храме не любят хор с некоторых времён. Духовную музыку не бросил. У нас есть ансамбль духовной музыки в городском центре культуры. Я там и сейчас пою.
- А в Харькове запись в храме была сделана?
- Да, мы писались в храме, причём в том же, в каком и пели. Настоятель благословил, организовал запись. Довелось мне поработать и в оперном театре пару сезонов на мелких партиях, из серии «Кушать подано», несколько актов. Даже Светланов гордился. Он говорил: «У меня отец был «моржом». В опере есть певцы, которые поют маленькие партии, вот эти партии называются «моржами». Людей, которые их исполняют, зовут тоже «моржами». Говорят – «он на моржах сидит», то есть на мелких партиях.
- Долго Вам довелось на Украине пожить, поработать?
- На Украине довелось пожить семнадцать лет. Я бы оттуда не уехал, честно говоря, если бы Харьков был не украинским. Если бы это была Россия, я бы оттуда не уехал. Никакой политики, просто потом на Украине стало трудно жить.
- В бытовом плане.
- Да, в бытовом плане, совершенно верно. В 2004 году приехал оттуда. Теперь живу последние одиннадцать лет здесь.
- Нашли работу сразу?
- Я нашёл работу не сразу. Я приехал в январе 2004 года. С середины учебного года не больно чего найдёшь. В августе устроился преподавателем в детскую школу искусств, где и до сих пор работаю.
- Вокал ведёте?
- Я веду вокал, ребятишек учу.
- С солистами занимаетесь или хор у Вас?
- Занимаюсь именно с солистами. Хоровиков у нас и без меня хватает. Хотя по первому училищному образованию я «дирижёр хора», всё как положено. Я люблю хор, знаю, что это такое, я в нём пел не один десяток лет, но это не моё – вести хор.
- Где Вы записывали свой диск?
- Это был 2000 год, в Харькове записан диск, честно говоря, совершенно случайно. Мне помогла моя концертмейстер бывшая. Она к тому времени уже не работала у нас, уехала в Израиль на постоянное место жительства. Приезжала в гости к родственникам. Мы как-то с ней встретились, она говорит: «Слушай, я тебе попытаюсь найти работу по интернету» (тогда у них с этим уже было проще, чем у нас). «Нужны записи, у тебя, - говорит, - есть записи?». Я говорю: «Нет». Давай, говорит, сделаем. Я говорю: «Как?». Знакомства у неё были, и она договорилась с людьми в студии звукозаписывающей. Мы сделали три вещи как демонстрационную запись, она их забрала с собой. Правда, из этого ничего так и не вышло. Важно, что директор этой студии говорит: «Слушай, а давай-ка мы с тобой час музыки сделаем?». Я, говорю, просто не могу этого себе позволить, потому что десять долларов час – это можно было записать одно произведение, можно два, а можно вообще ни одного. Такое сложное дело. Дал он мне четыре часа на студии работать бесплатно. Мы работали четыре часа, но не сразу, где-то раза четыре мы ходили. Десять вещей мы записали за это время. Моё любимое хобби – это рыбалка.
- Ох ты! Любитель-рыболов?
- Ещё как. Кама же у нас. Белая, кстати, недалеко тоже. Всякие озёра, протоки, каналы.
- И как Вы, удачливый рыболов?
- Нет, если бы все ловили, уже бы рыбы не осталось.
- А как ловить рыбу без зрения?
- У меня немножко есть, во-первых, зрение, а во-вторых, для этого дела есть колокольчик, он зазвенел, и всё, вот оно, пожалуйста. Это же всё элементарно. Особенно люблю ещё зимой. А там вообще рядышком можно кивок себе, что называется, к носу поднести, и увидишь его, как он – дёргается или нет.
- Вы в компании ходите на рыбалку или в одиночестве любите?
- Когда один, а когда мы с моим коллегой вместе работаем, ездим на его транспорте. Особенно зимой куда-нибудь поедем и сидим на льду, ловим.
- Как семья к этому относится?
- Как раз нормально семья относится, потому что я на рыбалку езжу рыбу ловить. А некоторые как ездят на рыбалку? Это из серии: «Да я рыбачить, - говорит, - не умею» - «А чего тут уметь, наливай, да пей». Так вот, я не по этим делам.
- А помимо рыбалки чем Вы ещё в свободное время занимаетесь? Много свободного времени?
- В отпуске было много времени, отдыхал. А так особо нет свободного времени. Потому что у меня работа и с утра бывает, и после обеда. То есть приходишь, поел да спать.
- В Нефтекамске Вы, кроме преподавания, участвуете в культурной жизни Вашего города? У вас же там даже филармония, по-моему, есть.
- Это она так называется, филармония. А вообще она своему названию не соответствует. Несколько концертных бригад, они разъезжают по деревням.
- А они концертную деятельность в городе не ведут?
- Ведут, но нерегулярно. И не очень я это люблю, потому что им почему-то подавай однотипную программу. Им «Вдоль по Питерской» спой, такое развесёлое, разухабистое.
- Какие-то мероприятия серьёзной музыки разве не проводятся у вас? Всё-таки Нефтекамск, наверное, город не маленький.
- Город не маленький, вот только отдел культуры у нас считает, что классика эта никому не интересна.
– Может, у вас на национальное искусство уклон делается?
- Это тоже есть, но в основном считается, что нужна эстрадная музыка, развлекательная. А серьёзная очень редко бывает.
- А Вы не хотите поучаствовать в конкурсе «Филантроп»?
– Я, может, и хочу поучаствовать, мне надо только подготовить видеоматериалы для этого. Там же нужны видеоматериалы. И если удастся за эти пару месяцев сделать всё, то, может, и поучаствую.
- Из певцов кого бы Вы считали своим духовным наставником?
- Сложно сказать насчёт духовного наставника, потому что в русской музыке это один, в западной музыке это другой. Допустим, в русской музыке мне нравился Рейзен и, пожалуй, ещё Пирогов. В зарубежной музыке мне нравится, как работал Дитрих Фишер-Дискау. Замечательный баритон. Настолько он умел владеть голосом, у него как будто в руках гитара, скрипочка… я не знаю, всё, что угодно.
- А что Вы любите на досуге послушать?
- Я на досуге как раз люблю не слушать музыку. Знаете, когда с работы приходишь, а там у тебя постоянно музыка, то вот от неё-то как раз и хочется отдохнуть.
- Понятно, но бывает же, что-то и хочется послушать.
- По-всякому бывает. Бывает, классику послушаешь. Бывает, послушаешь каких-нибудь бардов, бывает, того же старенького Утёсова послушаешь, тоже интересно.
- А что Вам больше нравится – выступать или преподавать?
- Кто его знает… Я сейчас даже затрудняюсь, пожалуй, на этот вопрос ответить.
- А как, ребятишки-то? Вас не огорчают? Есть вообще способный народ?
– Народ? Они вообще все способные, просто всякие разные жизненные ситуации бывают. Они вообще замечательные. По крайней мере, у меня плохих нет.
- Хороший у Вас коллектив в школе?
- Хороший.
- Есть у Вас какая-нибудь мечта? Чего Вам хотелось бы?
- Вот хотелось бы, чтобы погода наладилась. Чтобы можно было в выходные на рыбалку сходить – вот эта мечта есть. А глобально – мечта жить спокойно, без эксцессов.
- А Вы сцену любите?
- Сцену нельзя не любить, если я на неё выхожу. Если я её буду не любить, то она будет тем же самым отвечать мне.
- А всё-таки хотелось бы Вам побольше выступать?
- Наверное, хотелось бы, я же для этого учился.
- И нам бы хотелось Вас почаще слышать.
- Спасибо Вам на добром слове.