Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Творческий подход

 

Творчества просит душа

Евгения Сосновская

 

Умение работать на компьютере и выходить в интернет открыли для многих незрячих возможность общаться, невзирая на расстояние и часовые пояса. В очерке «Творчества просит душа» Евгения Сосновская рассказывает об одном из многочисленных интернет сообществ, созданном незрячей художницей Ларисой Павловой. Его участники всерьез увлечены прикладным искусством, рукоделием и всегда готовы делиться друг с другом уникальным опытом.

 

Фантазии полет и рук творенье

С восторгом я держу в своих руках.

Не знает, к счастью, красота старенья,

Любовь к прекрасному живет в веках.

Умелец может сделать из железки,

Из камня, дерева шедевр красоты,

Из разноцветья бисера и лески

Как в сказке чудеса творишь и ты.

Я прикасаюсь к броши осторожно,

Она чарует и ласкает взор.

Представить трудно, как это возможно

Создать невиданной красы узор.

Как результат терпенья и уменья,

Изящества и цвета чистота,

И совершенство формы. Нет сомненья –

Наш мир спасут талант и красота

Каждую среду в 11 часов по московскому времени на скайп-конференции собираются незрячие любители рукоделия. Встречаются для того, чтобы пообщаться, поделиться опытом, обсудить схемы бисероплетения, вязания, кулинарию и не только. Свое сообщество они называют «Наш милый, добрый рукодельный Теремок». Создала это сетевое сообщество незрячая художница из Санкт-Петербурга Лариса Павлова.

– Сначала немножко о себе расскажи, как получилось, что ты стала художником?

– В 8 лет я потеряла зрение, меня стали водить на различные кружки, в том числе на рисование к Юрию Алексеевичу Нашивочникову. Он разработал все приемы рисования для незрячих, которыми я пользуюсь. Ему попал в руки журнал «Юнеско» за 1959 год, где были фотографии скульптур незрячих американцев. Он говорит: «В них есть все, кроме фотографичности». Его настолько это задело, что он захотел поучиться рисовать у незрячих. С 1961 года он стал работать в школе для незрячих, преподавать рисование, скульптуру. Первые полгода на общественных началах, потом его взяли на ставку. А в 1976 году он стал вести студию «Художник» при Доме культуры для незрячих. Туда уже ходили его повзрослевшие ученики и дети, кого родители водили. Детей было мало. Папе так нравилась атмосфера в студии, что он с удовольствием меня водил, особенно по выходным. Как у ребенка, у меня бы самой терпения не хватило, это заслуга папы, ну, и Юрия Алексеевича, конечно, его таланта как педагога, художника.  

– А фотографичность  - как это понять?

– Фотографичность - это передать изображение, как оно есть, и не вложить в него душу. Зрячий художник видит детали, пытается передать их на полотне или в скульптуре. Он часто теряет сущность самой работы, и она получается  разобщенная: вот  птичка, вот  цветочек, вот  дерево или дом, а целого не получается. Этому зрячему художнику приходится долго учиться, а незрячий человек, он не может акцентироваться на деталях, он воспринимает образ в целом,  или задумку в целом. А во-вторых, незрячий художник не может копировать, у него мало возможностей видеть работы других художников. Сейчас такие возможности появляются, да и раньше Юрий Алексеевич водил в музеи, но все-таки это не в той степени, как зрячие художники. Зрячие художники учатся на работах других художников, а незрячие, даже если они потрогали работу другого художника, все равно незрячий передаст ее по-своему. То есть, нет копиистики, он не сделает две одинаковые работы.

– Тебе сложно было учиться?

– Я видела до восьми лет, поэтому для меня это не было чем-то таким экзотическим. Учил Юрий Алексеевич ненавязчиво, мягко, и если какие-то советы давал, то это было в такой мягкой форме, что не воспринималось как критика. Он сначала похвалит, потом скажет, что вот если бы ты сделала вот так, то было бы еще лучше. При этом  он никогда мою работу не трогал, только делал какие-то поправки на словах и предлагал мне внести какие-то изменения самой.

– После окончания студии ты решила поступить в художественный институт, чтобы дальше продолжать учебу?

– Нет, мне даже в голову такое не приходило. Да меня никто бы и не взял на самом деле. Я один раз делала попытку поступить в художественное училище, уже ближе к 30 годам, но мне прямым текстом сказали, что не возьмут.

– Твои картины, это все твой личный опыт?

– Опыт и педагогический талант Юрия Алексеевича. Я семь лет работала массажистом в институте мозга, а потом уже стала искать дело для души. Я поняла, что нужно искать то дело, которое будешь любить. И так получилось, что я нашла себя именно в рисовании. Мы как-то говорили с подругой, и она удивилась, что я рисую. Тогда только я поняла, что об этом не знают даже незрячие, что могут рисовать, а уж тем более зрячие люди.  Мне захотелось об этом рассказать, захотелось сохранить методики рисования, потом их распространить. Для этого сделали сайт, стали выставляться. Первая выставка была в библиотеке, Торжковская, дом 11, это обычная библиотека у нас в городе. Именно там меня приютили и несколько лет выставлялись. На следующий год папа повез мои работы в Манеж, где каждый год проходила выставка всех петербургских художников. Брали по одной работе, а там огромный-огромный зал. Повез работу в Союз художников на ежегодную осеннюю выставку. Мы решили, что он не будет говорить, что я не вижу, посмотрим, как отнесутся к моим работам. Мои работы приняли  хорошо и в Манеже, и в Союзе художников. Если до него кто-то сдавал свои работы, как-то тихо происходило обсуждение, там художника просили выйти, и уже обсуждали без него, то когда папа принес мои работы, то слышалось, что как-то так активно что-то обсуждают. Потом выяснилось, что это методики не совсем стандартные, и именно они вызвали такой интерес.

–  Какие это были работы? Пластилин твой любимый или что-то другое?

– Папа понес туда на ткани работы, пластилин он потом понес на секцию живописи, и там тоже из семи работ выбрали три, и только потом выяснилось, что это пластилин, а не масло. Тогда они сказали, что, к сожалению, они не могут взять, потому что это не их формат, не их материалы.

– А  по ткани это был батик, или это был тоже пластилин?

– Там делается пластилиновая основа, на нее кладется ткань и прижимается рамкой. И когда карандашом черным рисуешь, то пластилин оставляет бороздку, и ткань к ней прилипает немножко. Карандаш оставляет черный след, основа  из разноцветного пластилина, и такие отблески цветные получаются, черный рисунок с разноцветными бликами. Очень интересно смотрится.

– Мы постепенно перешли к методам, которыми ты пользуешься.

- Это пластилин по картону, это карандаш по ткани, процарапывание по спандерлюксу, то есть по глянцевому картону. Например, картон черного, блестящего такого цвета, и иголочкой процарапывается, просвечивает белый картон, тот, что под глянцевым слоем.  Рисунок получается тоненькими-тоненькими линиями, белый на черном. Тоже  интересно смотрится, многим художникам нравится. Есть методика тиснения по потолочной плитке, белый рельеф на белом, потому что ручка плохо оставляет след. Хотя вот один рисунок у меня сделан черной ручкой, и рисунок получился  бело-серо-черный. Где-то оставила ручка след, где-то не оставила, где-то ярче, где-то бледнее, но тоже хорошо смотрелось.

– А что ты обычно рисуешь?

– Больше всего рисую природу, цветы, животных, растения, иногда портреты. А после первой выставки мы решили, что будем пробовать вступать в Союз художников России. Когда была выставка осенняя, ученики Юрия Алексеевича подвели нас к председателю секции искусствоведения Симуни Александру Борисовичу. Он хорошо к нам отнесся. Александр Борисович подвел нас к председателю секции графики Траугуту Валерию Георгиевичу. Он посмотрел работы и сказал, что они выше среднего уровня, что да, будем вступать.  Когда мы привезли работы, было бюро в секции графики, другие соискатели были, и мы. Когда дошла до нас очередь, конечно, был переполох жуткий.

-  Представляю.

– Сказали: «Если еще и слепые к нам полезут... мы не можем, мы должны все-таки честь Союза художников поддерживать». Но когда посмотрели работы, то переполох стал утихать, работы вызвали действительно интерес, и то, что у Юрия Алексеевича было много учеников, тоже вызвало интерес. Если бы мы походили на несколько выставок и к нам привыкли, то, в принципе, вообще прошли бы без вопросов. Мне предложили стать кандидатом в члены Союза художников, а на следующий год уже вступать. Но тут как раз подошел Валерий Георгиевич и сказал: «Мы все-таки будем пробовать». В марте 2005 года я стала членом Союза художников России, тогда же два месяца я работала в садике для незрячих факультативно с детками 5-7 лет, с незрячими. С ними лучше заниматься зрячему преподавателю, чтобы ручку научить держать, где-то подсказать, что и как.

– И проконтролировать процесс, наверное.

– Да-да, и  педагогом нужно тоже быть, иметь такой талант.

– Твои работы, они все дома или где-то хранятся?

– Мои работы, в основном, все дома, несколько работ подарены музею Ленинградскому ВОС и библиотеке для незрячих из нашего города. Если со мной что-то случится, то работы все пойдут на помойку, и мне нужно самой сейчас как-то их устроить, чтобы они сохранились. Я надеюсь, что в ближайшем будущем сам факт того, что незрячий может рисовать, перестанет быть удивительным явлением.

– А теперь давай поговорим о рассылке. Как эта идея возникла, как это сообщество появилось?

–  Идея возникла у Тони. Я сама по себе человек ленивый и пассивный. Тоня в рассылке по решению бытовых проблем кинула клич - кто занимается рукоделием, отзовитесь. Я Тоне написала, у меня на тот момент уже была рассылка, я хотела сделать описание известных произведений искусства, рассказывать, что изображено, как. Я предложила эту рассылку сделать именно рукодельную, где можно было бы общаться, обмениваться опытом. Тоня сказала: «Да, давай встретимся в скайпе». Мы стали пробовать встречаться раз в неделю. Сначала нас было три человека, потом пять человек. Но, если честно, я думала, что вся эта идея развалится буквально через пару месяцев.

Когда люди к нам стали приходить, для меня это оказалось неожиданно, удивительно, и я поняла, что рассылка - это клуб как таковой. Наши письма кому-то нужны, и тогда поняла, что это  все-таки есть смысл сохранять. Наш клуб жил своей собственной жизнью. Я особого участия не принимала, только организовывала конференции. Я просто наблюдала, как развивается клуб, как приходят люди, как пишутся письма. Первые два – три года я, честно говоря, присматривалась, на кого бы можно было это все свалить, желающих не находилось. В прошлом году я поняла, что и сама не хочу кому-то это перепоручать.  Может, я и устаю, но удовольствие преобладает. Вот в этом году меня очень порадовало, что Сережа проявил инициативу и стал проводить конференции, когда меня нет. Или даже когда я есть, но какие-то технические причины. Когда ты знаешь, что без тебя ничего не пропадет, все будет продолжаться, это поддерживает. Очень радует, что сейчас у нас хороший, сложившийся коллектив. Действительно, это не моя рассылка, это наша. И порадовало, когда осенью решали, то ли рассылка для общения, и стихи, музыка, кулинария, рукоделие. Девочки так и сказали: «Это наша рассылка». Я считаю, что  она такая теплая и неконфликтная именно потому, что, по крайней мере, большинство участников воспринимают именно как наше, а не чужое. Есть стимул это сохранять, развивать, вкладывать. И вкладывает каждый то, что может. Допустим, я провожу конференции, Сережа проводит конференции,  кто-то пишет схемы, кто-то нашел в интернете схемы, выложил в рассылке. Марина создала удобный архив. Каждый вносит что-то свое. Наш клуб живой, наши конференции живые, наши рассылки живые. Это не кто-то один пытается, а именно живой организм.

– Как возникла идея собираться каждую среду?

– Когда Тоня кинула клич в рассылку, я предложила варианты, что можно собираться по скайпу. Сама идея созревала тоже несколько месяцев. У меня характер такой, я не люблю брать на себя ответственность, просто как-то само собой сложилось. И в какой-то момент я просто поняла, что это нужно мне самой.

Из бисера, сверкающего ярко,

Рукой умелой создан был цветок.

Купаясь в удовольствиях достатка,

В живых цветах печально одинок.

Он рауты привычно посещает,

Переливаясь в бархате, шелках,

Всеобщий вздох восторга вызывает,

Играя искрами в людских руках.

Как знак любви его друг другу дарят

На протяженье многих, долгих лет,

И радуются, что он не увянет,

Гадают, чей скрывает он секрет.

На бархатной подушке, отдыхая

От пляски дикой бесконечных дней,

Вот тьме немого сейфа он, вздыхая,

Желает вновь рассыпаться скорей.

И засыпает, жизнью утомленный,

Мечты свои оставив на потом,

И видит сон, где он в траве зеленой

Цветет, живой, в дыхании земном.

Антонина Кудряшова, наша Тонечка, позитивная, активная, всегда готовая прийти на помощь, объяснить схему бисероплетения, поддержать творческой идеей, подсказать и посоветовать. Тоня - активная участница виртуального сообщества Ларисы Павловой. Вместе с Ларисой она стояла у истоков рассылки, посвященной прикладному творчеству и рукоделию. Тоня живет в поселке недалеко от Новосибирска. В юности, еще до потери зрения Тоня увлекалась рукоделием, любила вышивать, шить, заниматься бисероплетением. Так случилось, что болезнь приковала Тоню к инвалидному креслу и лишила зрения. По словам самой Тони, занятие рукоделием помогло ей в трудную минуту выстоять и продолжать жить. Сейчас Тоня обучается дистанционно, получает профессию психолога.

Продолжает беседу Антонина Кудряшова

– Я  помню момент такой в жизни: мне было шесть лет, а мама достала швейную машинку и что-то шила. Я вокруг нее скачу, говорю: «Мама, ну, дай, дай». Она говорит: «Вот когда тебе будет пятнадцать лет»,  тогда я тебя буду учить. Я пошла к папе за математикой, помоги мне, сколько мне еще жить и мучиться? У меня была бабушка. Она привила любовь к творчеству, к рукоделию. Бабушка, когда приезжала, учила крючком вязать и на спицах, вышивать я уже в школе научилась, кружок кройки и шитья там был. С 4-го класса я в него  ходила, пока кружок не закрыли. В 17 лет мне родители свою машинку подарили. Она была ручная, но с педалькой. Я себе шила, и по выкройкам шила. Мне не стыдно было это надеть,  я думаю, если бы зрение не потеряла, жизнь свою бы связала с этим, потому что  это интересно придумывать, моделировать.

– А сейчас что-то из этого осталось?

– Иголка с ниткой, шить руками для меня просто. Понятно, если  необходимо ровную строчку в середине полотна проложить, то это не ко мне.

– Да.

– А вот по краю что-то шить – элементарно,  две тряпочки сшить, аппликации. Когда я еще с Ларисой не была знакома, не было у меня еще говорящего компьютера, а просились руки что-то делать, я просто там краешек прошила, пуговку пришила, лежала и видела аппликации, аппликации.  Я говорю: «Мама, тряпочку, мордочку сделать, приложить кружочек, край его пришить». Таким образом сшила три подушки, такие картинки получились. На одной ребятишки на речке играют, бадминтонные ракетки у них. На другой город,  дома прямоугольные с окошками, там кошки сидят. Теплоход делала, брала картон, прямоугольник, немножко ему края скашивала с одной и с другой стороны, накладывала его на тряпочку, закалывала иголками со всех сторон, и тут уже резала. Я до последнего стараюсь делать сама, и вообще не иду за помощью к зрячему. Ровно пять лет назад у меня родился племянник, я сшила ему постельный набор. В этом году, чтобы навыки свои не забыть, мы с племянницей нашили много мешочков, наполняли их всякими травами, готовилась к конкурсу, я делала торт из саше.

– Из саше?

– Да-да-да, и нормально строчка идет, там оверлок.

– А как вы познакомились с Ларисой?

– Как раз начался у меня такой период, когда мне хотелось заняться творчеством и чему-то учиться.  Когда в 2008 году привезли компьютер с говорилкой, там был «Доктор Кноп» и пермский учебник. Каждый день у меня занятия, я сажусь за компьютер, Людмила Денисова, другие авторы  рассказывали, какие есть рассылки. Я мчусь подписываться на рассылки.  Вопрос меня мучил в плане творчества, пишут же люди, а почему я не могу написать? Честно, не помню, про что я писала, но  тема сообщения была, что твой лозунг «Творческий народ, объединяйтесь!». Мне в личку потом подписалась Лариса, и мы с ней стали переписываться. Она потом рассказала, что у нее есть рассылка для незрячих художников. Вроде как даже она предложила ее переквалифицировать. То есть,  не только изобразительное творчество, а и декоративно-прикладное.  Письмо увидела Лена Сечко и мы с ней списались. Мне Лариса говорит,  мол, ты представляешь, на нашу рассылку подписано девятнадцать человек! Потом по скайпу мы созвонились, я хорошо помню ту конференцию, когда мы поставили четко задачи, для чего мы здесь и что мы хотим. Сейчас нужно искать, собирать, выкладывать, организовывать материал, именно описание для незрячих. Изначально бисер  всех зацепил.  А с бисером у нас первое время Лена выкладывала.  С нами была в самом начале Катя Сатори, она создавала в Твиттере страничку, где выкладывали первые описания. Но Катя перестала и, в общем-то, не стало этой странички.

– Как вы схемки адаптировали? То есть, что вы делали? Вы прямо переписывали или описывали,  как взять эту нить и леску, как нужно бисер нанизать? Как ты старалась это все сделать, чтобы было доступно для нас?

– Здесь у каждого свой подход. Например, у меня нет возможности подозвать зрячего человека и сказать: «Опиши мне, что здесь нарисовано». У нас в рассылке есть Светлана. У нее муж видит. Он рассказывает ей, что видит, а она плетет, а  потом делает описание. То, что выкладывала я, это, в основном, какие-то авторские вещи. Я писала уже по собственным ощущениям.

– Я свою плела именно по твоей схемке «Березка от Антонинки». Как это ты сама все обработала для нас.

– Пишешь  именно по ощущениям. Я думаю, опускаешь термины,  главное результат, главное понять.

– У тебя были выставки, и ты там показывала изделия из бисера?

– У меня была выставка еще в 2010 году. Последняя выставка была в Новосибирской библиотеке.  Когда ездили на фестиваль «Талант и воля», самая такая запоминающаяся большая выставка, к которой  очень долго готовилась, и  старалась, чтобы  все было красиво оформлено. Человек, который пригласил, сказал: «Представь себя в образе жюри, на что обратят внимание»? Я говорю: «Им нужно посмотреть информацию об авторе, посмотреть другие какие-то работы». Он говорит: «Так, мы каталог делаем». Я столько готовилась, у меня был стол, скатерти. Красиво каталог оформили. Включили   информацию об авторе. Все фотографии с ламинацией.

– А в «Не сори, твори» из того, что валяется под ногами, мусора, ты сделала изделия какие-то полезные?

– Я разговаривала со своим преподавателем,  она говорит:  я  сейчас птичку вяжу, вырезаю из пластиковой бутылки квадрат, из ровного места, как правило, под этикеткой это находится. Вырезаю квадратик размером 4 на 4, закругляю края, и делаем дыроколом дырки по периметру, получается 8 дырок. Затем провязываем крючком через эти дырочки, то есть мы обвязываем  квадратик, и навязываем много элементов таких, между собой  их сшиваем, связываем. И все, Я загорелась. У меня была первая косметичка, потом бутылки... в общем, они весь год дальнейший у меня заняли вперемешку с бисером. Я наделала тонких пластин крепких. Фишка в том, как они соединяются. Это дырокол, крючок, нитки, скотч и лента, которой переплетаешь, это, наверное, самое основное, что надо. А там уже включай фантазию.

– Ты проводила мастер-классы для зрячих людей по бисероплетению. Как  это было и как реагировали на тебя?

– Это было у нас в Центре реабилитации, таких мастер-классов было три. Приглашали человек шесть, нормально реагировали. Кто-то был знаком со мной, кто-то не был. В первый раз мы плели простой цветочек, причем от начала до  конца у всех все получилось. А в третий раз уже сложнее. И  когда ты говоришь, в первый момент соедините, первую бусинку отделите, все это показываю, уже видно, кому легко далось, а кому сложнее.

– Больше внимания уделяешь.

– Да-да. Это мы в Центре реабилитации были три раза, а один раз у нас в Мошково, в ДК проходила ярмарка мастеров, когда собрали творческих людей, награждали, в конце чаепитие, то есть неформальная обстановка была. Опять же сцена была, мы ходили, представители власти награждали. И каждый мастер сидел после официальной части за столом, люди подходили и говорили: «О, как классно, покажите, что вы делаете». Я была удивлена: ко мне подошла мама с двумя ребятишками, наверное, лет шести и двенадцати, они взялись плести простой цветочек. Маленькому надоело, когда он сплел, наверное, третий лепесток, а их надо было пять сделать. Мама за него лепестки доплела, а мальчик, которому было 12 лет, он доплел цветок, причем мы даже сделали стебельки, обмотали нитками. Маленький  держит эти три цветочка и говорит: «А у нас у бабушки сегодня День рождения, мы пойдем, подарим этот букетик». Вот это было классно, думаю – не зря я сегодня пришла сюда. Я завела себе книгу отзывов. Мы с мамой прочитали, что написали,  сижу,  обняла ее, прижала к груди и говорю: «Мама, сколько людей подержало ее в руках, сколько  положительной энергии в этих строчках, в этих  исписанных страничках. Залезут внуки на чердак, может, правнуки, найдут эту тетрадку, и будут читать, говорить: «А баба Тося-то у нас, оказывается, ого-го»!

– Это будет мило.

Я свяжу тебе жизнь из пушистых мохеровых ниток,

Я свяжу тебе жизнь, не солгу ни единой петли.

Я свяжу тебе жизнь, где узором по полю молитвы,

Пожелания счастья в лучах настоящей любви.

Я свяжу тебе жизнь из веселой меланжевой пряжи,

Я свяжу тебе жизнь, и потом от души подарю.

Где я нитки беру, никому никогда не признаюсь.

Чтоб связать тебе жизнь, я тайком распускаю свою.