Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

НАУКА И ПРАКТИКА

Возможности форменного зрения

Окончание. Начало читайте в № 1.

Многие слепые страдают светобоязнью, то есть не могут адаптироваться к яркому освещению или, наоборот, страдают нарушением темновой адаптации, то есть не видят в сумерках или при плохом освещении. Приведу пример.  В интернате мы с подругой, которая училась на класс старше, очень любили рисовать цветными карандашами. У меня эта тяга была наследственной, а подружка просто имела незаурядные способности. Она пришла к нам из массовой школы уже в восьмом классе ввиду прогрессирующего ухудшения зрения, поэтому владела навыками элементарной изобразительной деятельности. В середине прошлого века искусственное освещение было очень слабым, поэтому я могла заниматься живописью только при естественном и достаточно хорошем дневном свете, оказавшись заложницей трубчатого видения, при котором нет сумеречного зрения. Напротив, подруга при её центральной скотоме, выражавшейся в полном выпадении центрального участка поля зрения, активизировалась исключительно вечером. Мы поневоле и рисовали в разное время суток, и рассматривали творческие достижения друг друга в разное время суток. Крайне редко удавалось делать наброски, сидя рядышком. Сейчас при учёте индивидуальных особенностей конкретных незрячих тогдашние проблемы вполне решаемы. Этому способствует использование индивидуально подобранных электроприборов с регулируемой яркостью, защищающих козырьков и различных очков. Правда, это возможно лишь при наличии педагогов, понимающих важность социальной адаптации, которые могут помочь инвалидам решать их особенные проблемы.

Люди с нарушением периферического зрения частенько совершенно беспомощны на закате, в туман  и пасмурную погоду. Ради безопасности они ходят с опущенными глазами и вынуждены постоянно смотреть на дорогу, так как поле восприятия у них ограничено во всех направлениях, в том числе и книзу. Как и тотальников, их необходимо обучать передвигаться с белой тростью, иначе велика вероятность трагичной развязки.

Впрочем, заметим, что есть приёмы, которые позволяют днём на оживлённых улицах передвигаться быстро и без трости. В толпе я обычно иду за подходящим «лидером», который движется в нужном направлении и с устраивающей меня скоростью. Выбирать и менять его научилась очень быстро. Ходьба «на автомате» позволяет без особых хлопот и довольно безопасно передвигаться, потому что зрячий пешеход столбы, ямы и лужи обойдёт. Просто надо, не задумываясь, чётко следовать за ним. Главное — во время реагировать на изменения в поведении «проводника», так как при слабом зрении «объект» можно легко потерять из виду, а уж конкретика преодолённых препятствий совершенно не должна волновать, когда торопишься.

Периферическое зрение позволяет замечать движущиеся объекты быстрее, чем центральное, поэтому слабовидящих необходимо приучать с особой осторожностью переходить через дорогу, не полагаясь на больные глаза. Естественно, в детстве мне никто этого не объяснял. Я излишне доверяла своему дефектному зрению и в студенческие времена несколько раз вроде бы далеко едущая машина выбивала портфель из моих рук или отбрасывала меня в сторону. Тогда только испуганно удивлялась, теперь же понимаю причину этих происшествий.

В тифлопедагогике известно, что львиная доля слепых с «остатком» нуждаются в словесных пояснениях относительно зрительных стимулов, особенно впервые воспринимаемых картин, объектов и явлений. На практике «тифлокомментирование», прежде всего,  адресуется инвалидам, имеющим светоощущение с цветоразличением или видящих движения руки перед лицом. Такие маломобильные граждане сильно зависят от зрячих сопровождающих, потому что  получают крайне мало объективной визуальной информации. Вместе с тем, остаточное форменное зрение тоже требует коррекции. Причём иногда оперативные справки должны быть чрезвычайно подробными, ведь выпадение отдельных мелких деталей приводит к неправильному толкованию событий, поступков и действий.

Мне рассказали следующий анекдот: «По дорожке идёт жующий Винни Пух. За ним семенит Пятачок: «Винни, угости меня, пожалуйста, булочкой!» — «Это не булочка». — «Тогда бубликом?» — «Это не бублик!» Продолжает жевать. «Ну, ладно, угости печеньем!» — «Опять ошибся! И вообще, Пятачок, определись, что ты хочешь!» Улыбнувшись, вслух поделилась впечатлениями: «Забавно, но непонятно, почему такое  отрицательное отношение к Винни Пуху, ведь он такой заботливый, в гостях у Кролика даже повязал Пятачку слюнявчик!» В ответ слышу: «Да нет, это он так ему рот прикрывал, чтобы тот не смог много съесть!» Оказывается, своим ущербным зрением я не смогла уловить главную деталь. Мне и в голову не могло прийти, что таким образом можно «нейтрализовать конкурента», вот и ошибочно восприняла анекдот как клевету на эгоиста.

Чтобы не попасть в неловкое положение, при встрече с тотальником или даже слабовидящим целесообразно представляться. Правда, многие зрячие дефектологи, казалось бы, прекрасно зная о моём недуге, об этом нередко забывали. Вспоминается типичный случай. В зале, где обычно проходили защиты диссертаций, со мной поздоровался явно знакомый коллега, который мне даже руку поцеловал, а вот назваться не счёл нужным. По комплекции галантный мужчина напомнил известного учёного из ближнего зарубежья. Начав «разведку боем», задала наводящие вопросы, а мне, как назло,  дали «обтекаемые» ответы без имён и других ориентировочных зацепок. Пройдя  за мной в лабораторию, загадочный гость продолжал расспрашивать о текущих делах. Тогда я наконец-то решилась обратиться к нему по имени и тут же поняла свою ошибку. «Переварив» обиженно-удивлённую реакцию давнего друга, не сдержалась и проворчала: «Господи, я вам столько раз объясняла, что не различаю лиц, а из-за  осложнения после гриппа плохо узнаю голоса!» Разумеется, я и сама виновата, следовало сразу признаться в обострившейся некомпетенции при опознании собеседников, тогда не пришлось бы впустую гадать, но «слепецкая гордыня» помешала.

Зрячим трудно понять, как с осмысленным выражением открытых и следящих за собеседником глаз можно совсем не различать черты его лица. Более того, близкие мне люди не раз с упрёком говорили: «Мы тебе махали руками, махали, а всё зря!» С тем же успехом могли бы ещё и подмигивать, ведь я не в состоянии уловить подаваемые сигналы такого уровня. Кстати, в одной из командировок при анализе показательного урока я спросила учительницу из школы для слепых: «Почему вы не подбодрили разволновавшегося ученика, который так нуждался в поддержке?» Ответ меня озадачил: «Так ведь я же на него одобрительно смотрела!» Действительно, слепые с остаточным форменным зрением, уставившись в нужную точку, в состоянии что-то рассмотреть перед собой и правильно направить взгляд, но при этом невозможно определить эмоциональное содержание «переглядушек». Дети, страдающие подобным заболеванием, порой вводят в заблуждение взрослых тем, что успешно выполняют много довольно сложных  действий, а  в хорошо освоенном пространстве бегают, огибая преграды. Вследствие этого некоторые педагоги считают излишним соблюдать в быту яркую контрастность цветов.

Крайне важно учитывать возможности детей  при формировании зрительных образов. Необходимо насыщать ребёнка впечатлениями, особенно, если он страдает прогрессирующим заболеванием органа зрения. Новейшие исследования убедительно доказали, что зрительное восприятие с помощью дефектного зрения можно и нужно развивать, ибо в процессе специальной коррекционной работы улучшаются практически все его свойства. Одна знакомая незрячая массажистка высказалась так: «Надо же, в школе для слабовидящих у меня острота зрения составляла 10 процентов, и я ещё различала первую строчку таблицы, но не могла ходить без сопровождения папы. Теперь вижу на порядок хуже, а по знакомым маршрутам передвигаюсь самостоятельно, даже без трости!» Замечу, что к таким выводам девушка пришла после посещения занятий по ориентировке в пространстве с опорой на анализ доступной ей информации.

При действенной интерпретации внешних сигналов слепые с разными формами остаточного зрения имеют специфические возможности его использования. В данном процессе ведущая роль принадлежит мышлению, поэтому очень важно с детства развивать логику. Дефектный зрительный анализатор используется тем эффективнее, чем лучше развиты представления об окружающем мире. Причём они бывают разных модальностей. Однако возрастающие стимулы чаще всего проявляются в процессе социально-бытовой и пространственной ориентировки. Методика обучения должна быть многовариантной и учитывать индивидуальные особенности подопечных. Эта проблема в отечественной тифлопедагогике практически не изучалась и нуждается в специальном исследовании с выходом на рекомендации педагогам и родителям.

Резюмируя, следует подчеркнуть, что маломобильные граждане, опираясь на социальный опыт, часто опознают объекты неверно. Многообразие факторов приводит к индивидуальным различиям применяемых приёмов. Таким образом, напрашивается вывод, что познавательно-бытовая деятельность определяет зависимость между качеством получения сведений и глубиной инвалидности. Слабовидящие, которые не умеют использовать свой потенциал, реабилитированы гораздо хуже, чем товарищи по несчастью с более низкими исходными данными, своевременно освоившие систему обработки полезной информации. Анализ зрительного восприятия слепых с остаточным форменным зрением позволяет характеризовать его не только как недостаточность, но и как активный процесс поступательного развития зрительного восприятия, протекающего своеобразно, по обходным путям, в условиях целенаправленного коррекционно-педагогического воздействия.

    Венера Денискина