Тифломир

 ДЖАЗ ПАХНЕТ ВАНИЛЬЮ, А ОСЕНЬ — УВЯДАНИЕМ

Я долго не мог решить, с чего начать свой рассказ о  «не оставляющем следов в истории — летучем царстве запахов», пока в очередной раз не посетил парикмахерскую. Слепому даже там дано немногое: ощущение вертящегося кресла под собой, осторожные прикосновения женских рук и густой аромат шампуней, гелей и, наверное, духов той, кто его стрижёт. Он не видит выражение своего лица в зеркале, не знает, какой получается новая стрижка, как выглядит девушка за спиной, и может только слушать музыку и вдыхать, вдыхать… Человека постоянно окружают запахи. Делая вдох, он поневоле вбирает в себя невидимое отображение всего живого и неживого, находящегося рядом. Кто-то не замечает этого, но для многих это — ещё одно измерение, научившись входить в которое, можно понять, что скрывается за маской зрительного образа. Слепота, отнимая визуальное восприятие, дарит не менее богатый  мир.

 В огромную вселенную, лишённую объёма, я переселился много лет назад. Конечно, прикасаясь к кому-то или чему-то, я ненадолго возвращаю осязаемые тела в свою жизнь, но стоит отвести руку, как  снова оказываюсь в бездонной мгле. Не сочтите меня за сумасшедшего, но иногда я ловлю себя на мысли, что как бы отделяюсь от собственного тела, становясь просто незрячим и незримым духом. Возможно, это доказывает то, что у человека есть душа. Недавно встретил описание подобного чувства у Харуки Мураками: «Странное состояние — не видеть себя. Чем дольше я в нём, тем сильнее кажется, что тело — лишь одна из гипотез о том, что такое «Я» («Страна чудес без тормозов и конец света»). К обычному мироощущению меня возвращают слух,  осязание и обоняние.

Аромат эмоций

 У всех людей и животных, растений и веществ есть свой запах. Аромат цветов можно сравнить с голосом, с помощью которого они подзывают к себе насекомых и нас. На столе в моей комнате стоит ваза, и, естественно, время от времени в ней появляются цветы. Я заметил, что, если они не обладают ароматом,  например, ромашки, я не подхожу к ним. Их как бы не существует для меня. Всё обстоит совершенно иначе, если в вазе — гиацинты, ирисы или розы…

Естественный запах человека не настолько силён и выразителен, его могут чувствовать немногие. Поэтому люди придумали присваивать ароматы природы, смешивать их и создавать духи. Считается, что впервые это искусство  возникло в III веке н.э., уже тогда было замечено, что разные запахи по-разному влияют на чувства, настроение, состояние души и даже способны врачевать тело. Одни успокаивают, другие тонизируют, третьи возбуждают. Сначала это были твёрдые благовония, растения, смолы, кусочки дерева, которые при сжигании выделяли ещё более сильные, приятные ароматы. Значительно позже научились  «перегонять» аромасодержащие жидкости, что стало началом развития парфюмерии. Произошло это слово от французского «parfum», что буквально означает «через дым».

Обоняние человека относится к самым первым ощущениям, оно непосредственно влияет на наши эмоции. Если, стоя на остановке под порывами промозглого ветра, представить аромат кофе, легко можно согреться, хотя куртка не стала теплее. Благоухание цветущих растений  порой служит прекрасным антидепрессантом. В городе есть места, куда я специально прихожу весной, чтобы заполнить лёгкие, а также своё подсознание дыханием сирени и фиалок, черёмухи и нарциссов. У каждого сорта цветов, как у человека, есть свой характер, который выражается  не так в цвете и форме, как в невидимом, неуловимом пахучем отображении. Загадочность и в то же время ненавязчивость тюльпанов и ирисов  меня привлекают сильнее, чем аромат ландышей. Его приятнее вдыхать на расстоянии. Как ни странно, осень тоже имеет очарование. Грусть, подобно магии, бывает светлой и тёмной. Люблю бродить по парку, намеренно громко шурша опавшей листвой. У осени есть свои особенности, ведь это пора увядания, если не сказать, гниения, и дыма костров, на которые всходят горы листвы.

Один и тот же запах производит неодинаковый эффект. С ростом концентрации  меняется его восприятие от нейтрального или приятного до отвратительного, даже до вони. Примером может служить мускус  — сильно пахнущее вещество, вырабатываемое железами некоторых животных или находящееся в корнях некоторых растений, которое способно даже самого серьёзного мужчину превратить в одержимого любовника, эта чувственная нота входит в состав почти всех популярных духов. Но всё хорошо в меру. Известно, что у скунсов есть под хвостом железа, производящая мускус очень быстро и в огромном количестве, стоит животному разозлиться. Однако действие многих запахов быстро вызывает адаптацию — полную потерю их восприятия. Типичным подтверждением этого является сероводород, который легко обнаруживается в минимальных концентрациях, ещё неопасных для здоровья, но через короткое время сила ощущения резко падает вплоть до того, что человек не в состоянии что-либо чувствовать.

Обоняние помогает познать мир

Недавно я прочитал роман  Патрика Зюскинда «Парфюмер: История одного убийцы». Возможно, это подстегнуло  меня к размышлениям. Между прочим, наука о запахах называется одорология. Различают несколько её направлений: медицинскую, криминалистическую и психологическую. Запахи могут быть объединены по пахучим веществам, вызывающим качественно разные субъективные впечатления, например, у  Хеннинга они делятся на цветочные, фруктовые, пряные, смолистые, гнилостные и горелые. Прежде чем познакомиться с этой классификацией, я попробовал составить свою, и, придумав четыре группы, бросил: мои в точности совпали с тремя первыми, приведёнными Хеннингом. Правда, у меня ещё были запахи кухни, интересно, к каким их отнести по общепринятому разделению? Неужели, к горелым?

Для Жана-Батиста Гренуя, героя романа, обоняние стало, пожалуй, главным способом познания мира. Он не был слепым или глухим, но кроме чувствительного носа, ему ничего не было нужно. В некоторых сценах Гренуй ориентировался в полной темноте только благодаря обонянию. Ему не нужны были карты и указатели, звёзды и чьи-либо подсказки. Несмотря на то, что автор сделал своего героя беспощадным убийцей, одновременно никчёмным и гениальным человеком, я завидовал ему, читая книгу. Она  была экранизирована в 2006 году режиссёром Томасом Тыквером с Дастином Хоффманом и Аланом Рикманом в главных ролях. Писатель на протяжении многих лет  отказывал  режиссёрам в разрешении на кинопостановку.  Уступил только своему другу — продюсеру Бернду Айхингеру, которому в своё время удалось блестяще воспроизвести признанный абсолютно не экранизируемым роман Умберто Эко «Имя розы». К мировой премьере фильма в сентябре 2006 года была приурочена презентация эксклюзивных духов французского кутюрье и парфюмера Тьерри Мюглера.  Кстати, он вполне мог бы соперничать с героем романа,  конечно, не по цинизму и безразличию в выборе средств для достижения своей цели, а по изобретательности и целеустремлённости. Возможно, именно книга о гениальном, вымышленном парфюмере, вышедшая в свет в 1985 году, подтолкнула разностороннего француза к созданию  собственных ароматов. Интересно, что в поисках композиции для своих первых духов с необычными нотками карамели, шоколада, мёда, ванили и тонкими древесными нюансами Мюглер, как рассказывают, побывал у психоаналитика, чтобы с помощью гипноза «вернуться в детство, в послевоенный Страсбург, точнее вспомнить и воссоздать тогдашние ощущения чего-то очень вкусного, испечённого мамой».

Это скрыть невозможно

Считается, что с потерей зрения  у человека обостряются остальные чувства, как бы компенсируя утраченное. Возможно, так и есть, но сказать  это о себе я не могу. Просто  ослепнув,  стал больше обращать внимания на запахи, звуки, выстраивая ассоциации и воспринимая таким образом окружающее. По мнению английского поэта Уистона Хью Одена, «у каждого человека есть свой отличительный запах, по которому его узнают жена, дети,  собаки. У толпы общий, всегда одинаково дурной запах…». Идя по городу, я стараюсь уловить ароматическое «я» каждого встречного, словно окидывая его или её взглядом. Человек постоянно самовыражается, то есть вырабатывает собственный стиль одежды, причёски, выбирает свой одеколон, духи. Мэрилин Монро считала: «Нет женщин, не любящих духи, есть женщины, не нашедшие свой запах». Правда, от некоторых людей пахнет не парфюмом, а, например, табаком или мятной жвачкой, есть, конечно, и худшие варианты. Сам не знаю, сколько ароматов собрано в моей внутренней коллекции. Сталкиваясь с кем-либо, чувствую, что этот уже встречал, а другой — нет. Иногда они повторяются, это как карие глаза или рыжие волосы, повторений не может не быть.

Запахи невольно участвуют в формировании моего мнения о человеке. Собеседник может обладать красивым, располагающим голосом, быть приветливым и остроумным, но если окружающий его ароматический ореол мне неприятен, сразу появляется нелепое предубеждение. Иногда хочется сморщиться и поскорее отойти в сторону, иногда хочется подольше «любоваться», не боясь, что  сочтут нескромным. Вот как об этом написал  автор «Парфюмера»: «Аромат проникает в самую глубину, прямо в сердце, и там выносит категорическое суждение о симпатии и презрении, об отвращении и влечении, о любви и ненависти, кто владеет запахом, тот владеет сердцами людей». Голос можно изменить, приукрасить: говорить, притворно шепелявя или растягивая гласные звуки, глуховато или излишне громко. Выбранный запах скрыть, ненадолго наполнить новыми сочетаниями нельзя.

Музей запахов

Казалось бы, невозможно создать экспозицию из чего-то нематериального, что нельзя рассматривать, восхищаясь, удивляясь или даже приходя в ужас, но люди смогли добиться этого. Нельзя принести из Космоса планеты и звёзды — они не поместились бы в самом большом здании, да и всё уничтожили бы, но существуют планетарии… Нельзя остановить время и сделать его музейным экспонатом, но наверняка существуют музеи разнообразных часовых механизмов… Есть ли такое место, где можно услышать настоящие нотки царственной розы и герани, таинственной фиалки и чувственного мускуса, свежего бергамота и энергичной фрезии,  уловить как нежные, утончённые ароматы, свежие и лёгкие, будто весенний ветер, так и выразительные, терпкие, манящие? Такое место есть и располагается оно там, где  парфюмеры создают не просто ароматы, а воспроизводят на свет настоящие шедевры — в городке Грассе, знакомом всем читавшим роман Патрика Зюскинда. Самый красивый бульвар этого городка назван в честь французского живописца и графика Жана-Оноре Фрагонара (1732 — 1806 гг.). Так случилось, что в одном из домов на этом бульваре в 1926 году открылась фабрика по производству эфирных масел из лепестков роз. Хочу заметить, что сейчас почти всё розовое масло является синтетическим, но оно продолжает входить в 46% мужской и 98% женской парфюмерии. Спустя десятилетия руководители фабрики решили приобрести помещение в центре Парижа и открыть там свой магазин. Был выбран дом эпохи Наполеона III. Привезённые с фабрики отработанные медные котлы и стеклянные колбы вперемешку со старинной мебелью создают впечатление музея духов. Атмосферу дополняют хрустальные люстры и картины самого Фрагонара. Посетители погружаются в историю зарождения парфюмерии и узнают об удивительных особенностях производства духов, уникальных людях — «носах», способных различать несколько сотен запахов, погружаются в мир чарующих грёз.  Музей-салон поделён на три секции: в первой собраны ароматы со всего мира, во второй представлены украшения для дома и предметы дизайна,  наконец, в третьей можно приобрести  что-нибудь для себя из богатого ассортимента драгоценных безделушек, причудливых флакончиков и многого другого. Подобные музеи существуют в Мюнхене и Милане, в Каире и Гаване. Жаль, что такие «храмы запахов» пока встречаются гораздо реже, чем краеведческие или какие-либо другие. Ароматическую экспозицию не нужно адаптировать для слепых людей, всё понятно без помощи рук. Наверное, незрячим даже проще проникнуть в самые потаённые уголки души запаха.

Без слов — о многом

Главный герой романа « Парфюмер» пробовал извлекать ароматическое «я» буквально из всего, что его окружало: дверной ручки, камня, лежавшего неподалёку от его пристанища. Моя фантазия заходит ещё дальше, я уверен, что благоухать или издавать зловоние может и то, что не относится к материальному миру. Почти всё время сюжетная линия каждого фильма или спектакля сопровождается музыкой. Цель композитора  — подчеркнуть характер момента, сделать его более выразительным, неважно, трагическая, комическая или сентиментальная сцена разыгрывается перед нами. Иногда привычка слышать музыку в сильные моменты переносится и в жизнь. Примерно то же самое происходит и с ароматами: они есть у настроения и эмоций, у интонаций и молчания. Вот цитата из романа Норы Робертс «Триумф смерти»: «С виду всё выглядело вполне обычно, только атмосфера была какой-то напряжённой. Если бы у страха был запах, можно было бы сказать, что пахло тут именно страхом». Кто-то, возможно, подумает, что это всего лишь оборот речи, переносное значение, с помощью которого автор стремилась украсить описание эпизода. Но мне знакомо подобное ощущение. Иногда, когда я слушаю музыку, и она, как настройщик, поправляет звучание моей души, откуда-то изнутри начинает подниматься запах, соответствующий духу или стилю композиции. Я даже составил для себя классификацию музыкальных запахов… По-моему, джаз пахнет ванилью и кофе, а блюз — мороженым с карамелью. У шансона несколько проявлений: блатной имеет душок дешёвого табака, меланхоличный пахнет дождём, а лирический (что-то вроде песен Джо Дассена) — персиком или осенними цветами. Рок — музыка контрастов, в моём воображении в нём сочетаются аромат крепкого вина, удушливый дым и  ментол. Классическая музыка неоднородна, произведения каждого композитора «пахнут»  по-своему, например, музыка Моцарта и Штрауса — чайной розой. Кстати, сейчас  в  формате 4D уже стали выпускать фильмы с использованием запаха. Имеют свою  ауру городские  кварталы, парки, магазины. Я поневоле вбираю её, проходя мимо  различных заведений, словно невоспитанный посетитель ресторана, пробующий содержимое всех тарелок. Цветочные магазины погружены в облака аромата лилий — одного из самых терпких в мире. От ларьков, торгующих подогретыми в микроволновке булочками, доносится «ванильный ветер». В парках вечером воздух наполнен дымом от жарящегося шашлыка. Запахи — спутники слепых, рассказывающие без слов о том, что происходит вокруг.  

Дмитрий Гостищев,

Ставрополь