Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

 «НЖ» — 90

В её жизни не было черновиков

Хочу рассказать о Софье Тимофеевне  Виноградовой. Кто она такая? Одна из тех наших внештатных корреспондентов, которые в 70 — 80-е годы своими яркими заметками создавали популярность «НЖ». Почему именно о ней, а не,  допустим, о Леониде Перетягине из Новосибирска, вечном путешественнике, готовом по первой же просьбе редакции сорваться с места и мчаться в любую точку страны, чтобы проверить жалобу или написать острый репортаж? Или не об Инне Васильевне Молодовой из Вологды, красивой женщине с мягким характером, которая терпеливо  разъясняла читателям политику своего правления? Или не о правдолюбце Викторе Фёдоровиче Никитине из Волгоградской области, который с удивительной настойчивостью боролся с бюрократизмом? Если он прочитает эти строки, то привет Вам, Виктор Фёдорович, мы помним Вас, здоровья и сил Вам. Все они достойны доброго слова и благодарности за свой труд. А вот почему именно о Софье Тимофеевне хочется рассказать в первую очередь, я и сама толком объяснить не могу. Может, потому, что она самая старшая среди  всех, представительница уже ушедшего  довоенного поколения энтузиастов, «мечтателей и героев», воспитанного «в буднях великих строек, весёлом грохоте, огнях и звонах»? А может, находясь уже там, на небесах, просто захотела послушать о себе добрые слова? Ну что ж, я готова…

Эта женщина никогда не видела  окружающий мир. Родилась слепой, что стало огромнейшим горем для семьи. И отец, который прожил недолго, умирая,  пожелал смерти и своей незрячей дочери, полагая, что без него  она свяжет мать по рукам и ногам. Но так получилось, что именно Соня чаще других детей  радовала маму и своими успехами в школе, и твёрдым характером, а в старости — трогательной заботой о ней, немощной.

Моё знакомство с Софьей Тимофеевной было заочным. К этому времени она  уже  оставила работу на УПП, находилась, как у нас принято говорить, на заслуженном отдыхе, кстати, тогда это было именно так, и состояла на учёте в одной из Ивановских ТПО ВОС. Мне передали на редактирование её заметку. Уже с первых строк  я почувствовала, что материал написал человек  способный, умеющий работать с фактом.  Поняла, что будем  сотрудничать.   Личная встреча укрепила мои симпатии. Маленькая, худенькая, удивительно живая,  с сильным внутренним стержнем, она не могла не произвести  хорошего впечатления.

 Её любимая тема в нашем журнале —  реабилитация  незрячих. Она имела на неё право, потому что сама была достаточно самостоятельна. С особым азартом пропагандировала  активный образ жизни, призывала восовцев  не попадаться в сети губительной опеки, стараться приносить пользу другим.  Показывала это через свой личный опыт.  В быту Софья  Тимофеевна   умела делать всё: убирала  квартиру, варила обед, шила, вязала. В доме  имелись всевозможные тифлотехнические «помощники» — различные дозаторы, сахарница, перечница, нож, пробка, рыбочистка, чайник со свистком, звуковой индикатор уровня жидкости, брайлевские часы, «говорящий» будильник, калькулятор, нитковдеватели и прочее. Она прекрасно владела Брайлем, но профессионально освоила и пишущую машинку. Свои заметки в журнал печатала без ошибок и   практически без опечаток. Многие навыки она приобрела во время учёбы в Костромской школе для слепых детей, а работая на Ивановском УПП,  прошла курс обучения в ШВТС. И даже будучи членом ТПО не отказалась от путёвки туда, посчитала, что ей есть чему поучиться. Правда, самостоятельно ходила мало. В основном,  с сопровождающим, а одна — только  по близким и очень хорошо знакомым маршрутам. Например, до Дома культуры ВОС.

Мы не только стали сотрудничать, но и подружились. Когда я приезжала в командировку в Иваново, то, естественно, заходила к Софье Тимофеевне. Её дом, гостиница и  здание правления стояли в рядок  на одной и той же улице,  недалеко от вокзала. Поезд прибывал рано, в начале шестого утра. Город спал. Но я знала, что Софья Тимофеевна  ждёт меня, хлопочет на кухне и  обидится, если я не приду.   «С поезда — сразу ко мне», — обычно говорила она.  Я не отказывалась, забегала в гостиницу, чтобы оформиться,  и через минут 15 была уже у неё. Дверь открывала   очень  ухоженная  для раннего утреннего часа женщина — с лёгким макияжем, в красивом парике шатенового оттенка, уютном домашнем платье. «Пожалуйста, пожалуйста», —  приветливо улыбалась  она и приглашала в комнату, которую занимала вместе с мамой. Вторая  в их двухкомнатной квартире  всегда была закрыта.  Она принадлежала сестре Шуре,  которая здесь не жила, а племянница заглядывала редко. Мама уже тогда не могла ходить, ей было за 90, она пластом  лежала на кровати, но при виде гостьи  чуть-чуть приподнималась на локтях и приветствовала  радостными возгласами. Для неё,  ивановской ткачихи, я  была человеком из другого мира, что меня ужасно смущало, но я это мужественно терпела,  понимая, что появление в доме человека из Москвы и тем более из журнала наполняло особой значимостью её жизнь, а уж когда я написала о ней небольшую заметку, она вообще  заобожала меня.

Пока я беседовала с мамой, Софья готовила завтрак.  Кухня была маленькая, но очень функциональная.  Чисто, ничего лишнего, каждая вещь на своём месте. Аккуратные полочки, крахмальные полотенчики на крючках... Я садилась за столик у окна, где уже стояли горячие блины со сметаной и ароматный чай.  На тумбочке —  кастрюля с очищенной картошкой и ещё не вскрытая трёхлитровая банка   консервированных огурцов. «На обед тоже ко мне», — приглашала  Софья Тимофеевна, показывая на заготовки. Каюсь, я успевала вернуться в этот гостеприимный дом только в конце командировки, чтобы  опять уйти  —  на этот раз   в ночь, на скорый поезд Иваново — Москва.  А в окне четвёртого этажа горел маячок настольной лампы у кровати Софьиной мамы. Легко приходить в дом, где тебя ждут и любят, но тяжело с ним расставаться…

Софья Тимофеевна с детства вела дневник. Называла  его «кладовой своей памяти». Некоторые страницы, касающиеся взрослой  жизни, мы публиковали в журнале. Например,  эти:

«Всем коллективом ТПО приехали  на выходные в дом отдыха «Плёс». Погода плохая. Слякоть. Дождь сменяется снегопадом. Все приуныли. На улицу не выйдешь. Разошлись по углам. Заскучали. И тут историк Анна Павловна Галкина предложила почитать лекцию. Потом среди нас нашлись поэты, певцы, устроили концерт, провели игры. Все развеселились.  Время пролетело незаметно.  Молодец А. Галкина! Сама не закисла и другим не дала. Организовала людей на полезное дело. А ведь она  — не председатель бюро и не групорг. Уважаю таких».

«С удовольствием посещаю все мероприятия в первичке. Вчера проходил областной шахматный турнир среди мужчин. Победила наша команда. Лидером был доцент текстильного института Сергей  Дмитриевич Белоголовцев. Прекрасно, что среди незрячих есть такие образованные люди.  А ведь получить высшее образование и защитить диссертацию незрячему непросто. Восхищаюсь теми, кто преодолевает все преграды».

«Восовский день. На «огоньке» чествуют ветеранов. Председатель правления рассказал о работе XIVсъезда ВОС. А. Галкина — о жизни слепых в дореволюционной России. А я вспомнила о том, как в 1942 году мы на своих руках переносили верстаки, столы, скамьи из летнего деревянного сарайчика в новое здание, чтобы работать в зимних условиях. Горжусь тем, что  принимала участие в создании первой Ивановской мастерской для слепых. С тех пор много воды утекло. Посмотрел бы мой папа, в каких прекрасных условиях я теперь нахожусь».

 «Вчера был выезд на массовку. Там проводили уроки реабилитации. Я  учила восовцев пользоваться нитковдевателем. Предварительно от старенькой кофты оторвала все пуговицы и просила участников пришить их на место. Особенно старались мужчины. Вообще, в первичке много разных мероприятий и  в каждом принимают участие активисты. Это хорошо, что людям дают возможность  проявить активность, почувствовать свою полезность. Когда я впервые пришла сюда, мне тоже сразу дали поручение —  выпускать стенгазету.  Она выходила два раза в неделю. Были приложения —  литературные, сатирические. Нам писали письма даже жители деревень. Вспоминаю об этом  и радуюсь, что сделала доброе дело».

Эти короткие строчки раскрывали активную, деятельную натуру автора, настроенную на  любую  работу во имя общего дела. Да, она —  настоящее дитя советского времени, воспитанная на  высоких идеалах  служения стране. Её всегда привлекали люди сильные, успешные, она тянулась к ним, восхищалась, старалась подражать и других призывала к этому.  Возможно, если бы не проблемы со зрением, из неё получился бы хороший партийный  работник. Но вынужденная с детских лет, опять же из-за слепоты,    учиться искусству выживания, она перенесла  высокие чувства на  практику своей непростой  жизни, что позволило избежать  высокопарности, сохранить в душе  чистоту, честность, порядочность и удивительный энтузиазм. Вот такой она и являлась  читателям в своих статьях и корреспонденциях.

Когда в Ивановском доме культуры открылся спортивный зал, в  числе первых туда пришла Софья Тимофеевна вместе со своей подругой Марией Петровной Новожиловой. А потом мудро и убедительно написала о пользе спорта в журнал. Можно было сделать это в разных формах,   но она выбрала самую эмоциональную и потому самую действенную — рассказала через своё восприятие.  И неплохо получилось. В статье она признавалась,  что ещё в спецшколе   была спортивным ребёнком — занималась бегом, ходила на лыжах, каталась на санках с горы Муравьёвка.  Когда пришла работать на УПП, о спорте забыла, увлеклась общественными делами. В результате стала полнеть,  появилась одышка, с которой боролась таблетками. В библиотеке дали брошюрку «Как сохранить здоровье», её авторы  главным рецептом назвали занятия физкультурой. Посоветовавшись  с лечащим  врачом, Софья Тимофеевна получила комплекс упражнений в кабинете здоровья. Вставала  в 7 утра, делала зарядку при открытой форточке, принимала холодный душ,  совершала длительные прогулки в парк, плавала. А в спортивном зале освоила все снаряды, что позволило избавиться от последствий травмы, полученной в ДТП. Ежедневная ходьба укрепила ноги.  По нескольку раз в день, не чувствуя усталости,  поднималась и спускалась с четвёртого этажа своего дома.  Появилась энергия, постоянно хотелось что-то делать. Однажды, отдыхая в доме отдыха, подменила культмассовика, находящегося в отпуске. За это ей дали грамоту. Увлеклась шашками. Ей говорили, что поздновато начинать в пенсионном возрасте. Но она  самостоятельно изучила доску, прочитала учебник по русским шашкам, разбирала партии. Вскоре получила второй спортивный разряд. Стала чемпионкой своей первички. Ездила в составе команды по другим городам. Как-то  пришла в поликлинику за справкой для санатория.  Врач посмотрела медицинскую карту, спросила, почему она так давно не была на приёме. А пациентка гордо ответила, что у неё ничего не болит. Врач удивилась: «Первый раз вижу человека, у которого ничего не болит». А закончила свой материал Софья Тимофеевна словами: «Недавно в нашей  ТПО создана группа здоровья. Я первая запишусь в неё».

 Вот так, ничего не придумывая, опираясь только на свой опыт, впечатления и чувства, внештатный корреспондент С. Виноградова убеждала наших незрячих читателей  подумать о здоровье, заняться физкультурой. Увлекать  собственным примером — это был её корреспондентский «конёк», её находка, во многом объясняемая тем, что она была тотально незрячим человеком и   боялась, что,  поверив кому-то на слово, может оказаться обманутой и тем самым обмануть других. А своё слово — и точнее, и дороже.

Просматривая подшивку журнала за прошлые годы, я нашла статью С. Виноградовой «Служба домашней опеки».  И сразу вспомнила, как она писалась. Был 1987 год. Социальной службы в том виде, в каком она существует сейчас, тогда ещё не было. Но дело шло к её созданию. В газете «Советская Россия» появилась статья, рассказывающая об эксперименте  социальной помощи на дому одиноким и больным людям. Создавалась новая служба при домах престарелых, сотрудникам которых вменялось в обязанность навещать  три раза в неделю прикреплённых к интернату инвалидов, приносить им продукты, лекарства, газеты, книги из библиотеки, при необходимости вызывать врача, проводить уборку в квартире. Всё это за небольшую плату. В публикации были названы адреса эксперимента, в числе которых и Ивановская область. Естественно, мы тут же позвонили С. Виноградовой. Она с интересом и радостью взялась за эту актуальную тему и  при первой возможности отправилась в  облсобес.  Там ей       сказали, что действительно в штат Ивановского дома-интерната  дополнительно введены должности медсестры, санитарки, нянечки, сестры-хозяйки для обслуживания инвалидов на дому. Софья Тимофеевна отправилась в интернат, директор которого пожаловалась корреспонденту, что после статьи в газете около её кабинета выстроились огромные  очереди.  Но возможности заведения ограничены, оно не может взять на обслуживание всех желающих. Тем не менее, Софья Тимофеевна  побеседовала с некоторыми счастливчиками, побывала у них дома. Они были довольны такой заботой, поддерживали идею создания службы социальной помощи. Материал получился живой, толковый. В нём прозвучали не только отзывы подопечных, но и размышления специалистов о будущем службы. Неудивительно, что облсобес опирался на журнальную публикацию, составляя отчёт об эксперименте.

Материалы С. Виноградовой, даже небольшие заметки или информации, не были проходными.  Они прочитывались читателями. На них обращали внимание специалисты. Потому что все они писались её чистой душой.  Пример Софьи Тимофеевны ценен и тем, что показывает, как человек, не имеющий литературного образования, путём упорного труда может постичь азы новой для него профессии, понять её суть,  общественную значимость и найти свой почерк. Садясь за пишущую машинку, Софья Тимофеевна всегда чувствовала ответственность перед собой и людьми за каждое произнесённое слово, радовалась, когда оно достигало цели,  и понимала, что участие в жизни журнала  поднимает её самосознание.

Мне нравилось работать с Софьей Тимофеевной  и потому, что она чётко выполняла все задания редакции, не обижалась на правку, с благодарностью принимала советы и рекомендации и потому, что она тонко чувствовала время благодаря мощной интуиции. Когда в конце 80-х мы все грезили демократией,  она предупреждала: «Это хорошим не закончится. Сейчас мы, слепые, живём как короли, а будем, как нищие».  Как же она оказалась права!  Правда, разруху  90-х в полном объёме она уже  не застала, а вот время пустых полок в  магазинах, когда нечего было есть, пережила,  и как председатели первичек, чтобы поддержать незрячих, вынуждены были направлять грузовики в соседние колхозы, умоляя их руководителей поделиться урожаем, тоже помнила.

Не могу не сказать и ещё об одном. Эта сильная, ответственная, мудрая женщина всегда мечтала о любви, о личном счастье. Но оно  не складывалось. Два неудачных замужества доказательство тому.  Своё самое сильное чувство она испытала уже в далеко немолодом возрасте.  И здесь без промысла Божьего не обошлось. Так получилось, что её суженный Борис почувствовал в Софье Тимофеевне родную душу, прочитав её статью в нашем журнале, где она писала о том, как организует свой быт. Статья задела за  живое. Хотел автору письмо написать, да не решился. Да и что писать-то? Что немолод, что совсем слепой? Что всю жизнь пил? Что бросил жену с двумя детьми? Что немало поколесил на электричках с жалобными песнями о злой слепецкой доле? Что  наконец-то   остепенился  и перебрался на житьё к другу в маленький посёлок под Ивановом? Но поймёт ли она? Вряд ли. А спустя какое-то время он влюбился. В дом отдыха «Плёс», где он тогда находился, приехали с концертом самодеятельные артисты из Иванова. Он не хотел идти, но какая-то неведомая сила затащила его в клуб и как раз в тот момент, когда незнакомая женщина со сцены читала стихи. Да так проникновенно, что он влюбился в её голос. Думал после концерта подойти, но тоже не решился. Это потом он узнал, что автор статьи   и чтица — один и тот же человек. Но тогда это и в голову не приходило.  Судьба через три года  устроила-таки им ещё одну встречу. И опять в доме отдыха «Плёс». Прогуливаясь по дорожкам, он услышал знакомый голос, на этот раз  не удержался, радостно бросился навстречу: «Наконец-то я встретил вас»! Софья Тимофеевна удивилась, не могла понять, в чём дело.   Но от разговора не уклонилась.  Он ей рассказал всё о себе, она ему — о себе.  Отведённых форматом отдыха часов оказалось мало. Разъезжаясь по домам, договорились переписываться. Он посылал ей волшебные письма: «Любовь моя, данная мне Богом, выстраданная сердцем, у меня нет никого дороже и роднее тебя. Не дай Бог, потерять тебя».  Софья Тимофеевна не устояла. Они поженились. Но она поставила условие: расходимся после первой же бутылки.  Судьба отпустила им пять удивительных лет. Она признавалась мне: «С Борисом я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете».  А потом он сорвался. Запил. Она не  простила. Дети Бориса от первого брака и первая жена умоляли её дать ему шанс, надеялись, что рядом с ней  он исправится. Она, было, согласилась, но он остановиться не мог. Софья Тимофеевна  следила за его судьбой, но приближаться не позволяла.  Вот такая она — женщина с чистой душой, открытым сердцем, но с бескомпромиссным характером. Нет, не железная леди. Просто она очень ценила жизнь.  Не признавала черновиков. Старалась писать всё набело, без ошибок и опечаток…

 Много-много лет назад под Новый год  я получила из Иванова объёмистую посылку. Развернув, увидела большой шерстяной плед — подарок  от Софьи Тимофеевны. Сейчас он уже совсем-совсем старенький, но всё ещё согревает в холодные ночи…

Валентина Кириллова