В правлениях и местных организациях ВОС

Спасибо, что ты есть

Каждый год, 2 января, где бы я ни был, стараюсь позвонить Рифкату Гардиеву, чтобы поздравить его с днём рождения. Не потому, что он близкий мой друг, а просто был момент, когда мне за себя стало стыдно.

Начинался 1983 год. Встретили мы его очень весело, в большой и шумной компании в общежитии Елабужского УПП. Я тогда там работал, а Рифкат приехал к нам из Быкова, так как учился в то время в ИПК ВОС на факультете организаторов промышленного производства. Молодым читателям или тем, кто забыл, напомню, что Институт повышения квалификации ВОС —  предшественник нынешнего «Реакомпа».

Так вот, выходим мы днём 2 января из ресторана  (не подумайте, что мы сильно шиковали, просто ресторан в центре Елабуги днём работал как кафе: цены  вполне сносные и кормили хорошо) и Рифкат тихонько  мне говорит: «Сегодня у меня день рождения, а ведь никто даже и не вспомнил». Видимо, от растерянности я ничего умнее не придумал, как спросить: «Что, у тебя и правда сегодня день рождения?» Мне стало стыдно, ведь знакомы мы были довольно давно, да и дружили не первый год.

Приехал Рифкат к нам в Лаишевский интернат, по-моему, в шестой класс, я тогда учился в седьмом. Нужно, видимо, пару слов сказать о взаимоотношениях между двумя нашими классами. Собственно, их и не было — слишком уж мы разные. Если успеваемость у нас была выше средней, то дисциплина, что называется, хромала. Даже когда мы стали одиннадцатиклассниками, поведение наше нередко обсуждалось на общешкольных «линейках». Но зато уж если нужно было выступить на концерте, принять участие в соревнованиях, скажем, по волейболу или лёгкой атлетике, тут мы впереди всех.

Класс, в котором учился Рифкат, являл обратную картину: среди них не было отличников, если не считать его самого,  впрочем, как и двоечников, а поведение, может, и не было образцовым, но вполне сносным.

В их классе был парень, с которым мы дружили чуть ли не с первого класса. Звали его Володя Казаков. Мне нравился Вовкин характер, его коммуникабельность, желание — иногда даже, по моему мнению, гипертрофированное — помочь ближнему. Видимо, и его что-то во мне привлекало, хотя мы довольно сильно различались по темпераменту и даже, пожалуй, во взглядах на многие жизненные проблемы.

Не скажу, чтобы в школе мы дружили с Рифкатом. Я, конечно, знал, что он сильный математик, у него красивый почерк, несмотря на то, что зрение  его было весьма слабым. Вот, пожалуй, и всё, что я мог бы сказать о Рифкате тех лет.

Школу мы окончили, я поступил в Казанский университет, а через год с удивлением узнал, что аж трое ребят из следующего за нами выпускного класса стали студентами физмата пединститута. Конечно, порадовался за них: сколько учились мы в интернате, не припомню, чтобы сразу несколько слепых поступили в вуз, а из их класса ещё один выпускник стал студентом юрфака университета. Через год в Елабуге ещё один их одноклассник успешно сдал вступительные экзамены  на филфак местного пединститута.

Я, конечно, знал, что в их классе алгебру и геометрию любили, а учитель математики — Алексей Власович Архипов — был кумиром нескольких поколений слепых  мальчишек, учившихся в нашей школе. Будучи незрячим, был он очень мобильным: свободно ходил один по посёлку, летом на каникулах всей семьёй Архиповы ездили по стране — к родственникам, друзьям. О своих приключениях Алексей Власович красочно рассказывал нам, а мы, слушая его, понимали, что и без зрения можно добиться многого. Каким он был преподавателем математики, сказать не берусь, так как учился не у него, а у его жены — Надежды Викторовны, но, судя по тому, что трое ребят поступили на физмат, он не только прекрасно знал свой предмет, но и мог в доходчивой форме донести его до учеников.

Но вернусь к Рифкату. В институте учился он хорошо, хотя, если бы не мы, думаю, что успехи его в постижении наук были бы гораздо выше. И немудрено: ведь школу он окончил почти с золотой медалью, которую не дали ему, поставив «четвёрку» по физкультуре.

Одним из главных отвлекающих от занятий Рифката был я. В один субботний вечер, когда он был ещё первокурсником, я от нечего делать позвал его в актовый зал университета. На занятиях краем уха я слышал, что там вечером должен был состояться какой-то концерт.

Когда мы подошли к главному университетскому зданию, народу там было уже довольно много. С некоторым трудом в зал мы всё-таки пробились. Оказалось, что мы попали на концерт, посвящённый 10-летию университетского клуба самодеятельной песни. Концерт нам очень понравился. Я и раньше был на подобных мероприятиях, а для Рифката оно стало своеобразным открытием.

С того дня он буквально «заболел» бардовской песней. Мы старались не пропускать ни одного вечера бардов, где бы он ни проходил. На выступление  Александра Городницкого мы поехали с магнитофоном «Дайна». В молодёжном центре, в котором состоялся концерт, нам пришлось искать электрическую  розетку, так как магнитофон работал только от электросети. Мотор у «Дайны», если кто помнит, нещадно тарахтел. Нашим «оператором» был Рифкат. Несколько ребят пришли с транзисторными магнитофонами и смотрели на нашу «Дайну» с немалой иронией.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. На том вечере мы познакомились с заведующим фонотекой клуба самодеятельной песни при молодёжном центре. С его помощью за несколько лет мы собрали довольно нехилую коллекцию бардовской музыки.

В 1977 году в Казань приезжал Владимир Семёнович Высоцкий. Не знаю, как Рифкат, но я не считал себя большим поклонником его песен. Тем не менее, мне было понятно, что на его концерт надо сходить в любом случае, и так совпало, что мы были на выступлениях Владимира Семёновича аж дважды за один день, правда, для этого пришлось пожертвовать занятиями в университете и в институте.

Вообще, мы старались, чтобы ни одно сколько-нибудь заметное явление в культурной жизни Казани того времени мимо нас не проходило, будь то концерт заезжих эстрадных звёзд, новый кинофильм или премьера в ТЮЗе. Поскольку учился я на историко-филологическом факультете, читать мне приходилось очень много разной литературы: от произведений  В.И. Ленина до  «Декамерона».

Основную часть книг, изданных по Брайлю, я старался читать в библиотеке, так как носить их в общежитие не было ни сил, ни желания. И вот ко мне в читальный зал каждый день приходили Володя Казаков и Рифкат. Работники библиотеки нас так и называли — «три мушкетёра». Как-то так вышло, что за годы учёбы мы с Рифкатом  сдружились  больше, чем с Вовкой Казаковым.

После занятий в университете я, как правило, приходил к ребятам в общежитие и всё свободное время проводил с ними, домой возвращался  около двенадцати часов ночи.  Часто до моего общежития провожал меня Рифкат. По дороге мы, естественно, много говорили. А по вечерам ходили в магазины покупать продукты. Ходили подолгу, не торопясь.

После получения дипломов все мы, кроме Володи Федорина, из Казани уехали. Мне предложили работу в клубе Бугульминского УПП (я стал его директором), а Рифкат и Володя Казаков остались верны своей профессии — поехали преподавать в вечерние школы: Володя — в Бугульму, а Рифкат — в Альметьевск.

Через два года я уехал к отцу в Елабугу, потом Рифкат учился в Быкове, поэтому встречались мы всё реже и реже. После учёбы в ИПК ВОС в Альметьевск Рифкат не вернулся, его направили в Чистополь, где он до сих пор и работает председателем местной организации ВОС.

Сколько я его знаю, он всё время находится в духовном поиске. Ещё в студенческие годы, несмотря на загруженность, он много читал, не просто слушал корифеев авторской песни, но легко цитировал и Визбора, и Дольского, и других известных бардов.

В конце 90-х я с удивлением узнал, что Рифкат начал писать стихи. Когда это у него началось, не знаю, по крайней мере, в студенческие годы я об этом даже не догадывался. Сейчас он уже выпустил несколько сборников. Самое удивительное: стихи он пишет на двух языках — на русском и татарском. Вообще, в людях я ценю больше всего то, чего сам не сумею сделать. Могу, конечно, срифмовать пару предложений, но мне самому это вряд ли понравится, не говоря уже о других. А владеть двумя языками? Можно и два выучить, и даже больше, но это — в теории, а на практике никак не получается.

А ещё Рифкат увлёкся моржеванием. Зимой вместе с сыновьями, а их у него двое, он идёт на Каму и купается в проруби. Тут я и теоретизировать не буду, потому что  и летом-то в воду далеко не захожу, а чтобы зимой?..

В 2001-м  я практически случайно попал на «КИСИ» как участник художественной самодеятельности, но меня это так захватило, что, сколько будет «КИСИ» существовать, столько я и буду в этом всём участвовать. Ещё в школе  всегда принимал активное участие в разного рода викторинах, а уже гораздо позже начал звонить на радио, чтобы поучаствовать в интеллектуальных играх.

Как-то в конце 2002 года Владимир Дмитриевич Бухтияров сказал мне, что весной следующего года в Казани будет проходить первый открытый кубок «КИСИ». Я тут же позвонил Рифкату, чтобы сподвигнуть его на создание команды. Новость о кубке его порадовала, но вот о создании коллектива говорил он без особого энтузиазма. Тем не менее, уже перед самой поездкой в Казань я узнал, что команда из Чистополя играть будет.

Меня удивило и обрадовало, что на открытии кубка зал в Казанском КСРК был полным. Времени для общения у меня и у Рифката — двух капитанов — было катастрофически мало, встречались мы урывками. Столкнувшись около сцены, Рифкат только успел пошутить:

— До встречи в финале!

Мы, конечно, посмеялись, но, во-первых, не один Рифкат высказывался в подобном духе: это же предположение высказал и наш друг Володя Титов, а во-вторых, оно сбылось, и в финале встретились две наши команды.

Игра была равной, а подвёл нас вопрос о тезаврации. Ну, не знали мы, как, впрочем, и чистопольцы, что это такое, и в результате кубок завоевали «Провинциалы» из Чистополя.

Пока, к сожалению, победа в открытом кубке «КИСИ» — единственный крупный успех чистопольцев, но я уверен, что главные достижения у них ещё впереди. Зато Рифкат с 2007 года является единственным магистром «КИСИ». Теперь мы, что называется, «дружим командами». Правда, встречаемся в последнее время очень редко: сначала «отсиживались» чистопольцы, а теперь и мы на «КИСИ» редкие гости.

В середине 2008 года я вдруг случайно узнал, что в голосовом чате «Вентрило» проходят игры «Что? Где? Когда?» Естественно, захотел в них участвовать. Компьютер к тому времени уже приобрёл, правда, пользователь я был ещё, мягко говоря, начинающий, но ребята помогли мне настроить голосовой чат, и с осени я стал слушать игры. А почти сразу после Нового года мне предложили создать свою команду. Одним из первых, к кому я обратился, был, естественно, Рифкат. Он не только с удовольствием согласился участвовать в играх, но и очень активно включился в процесс формирования команды.

Мы сначала думали, что легко создадим сильный коллектив. Опирались на знакомых, тех, кто играет в «КИСИ». По персоналиям команда наша выглядела весомо: в ней было аж 3 капитана  «КИСИ». Но успех пришёл к нам далеко не сразу. Это теперь наш «Транзит» уже двукратный чемпион «Что? Где? Когда?», а первый сезон мы завершили на предпоследнем месте. Со временем состав команды менялся, и из первых «транзитян» остались  я и Рифкат.

В январе моему другу исполнилось 55 лет. Много это или мало? Когда-то, в молодости, пятидесятилетних мы считали уже стариками. Мы взрослели, взгляды на жизнь и на людей менялись, но в душе, как это не прозвучит банально,  оставались всё теми же ищущими, как и 30 — 35 лет назад. Вот сегодня, только сел за компьютер и открыл электронную почту, увидел письмо по «Либ-тауновской» рассылке от Рифката, в котором он извещал всех заинтересованных  о том, что вечером собираются председатели и активисты местных организаций ВОС, и он, единственный из нас делегат двадцать первого съезда ВОС, расскажет  о том, как съезд проходил.

Я не решусь предположить, какими ещё гранями откроется перед нами Рифкат — математик, педагог, поэт,  председатель местной организации, капитан команды «КИСИ» и автор большинства  «визиток».

Владимир Савенков