РЕАБИЛИТАЦИЯ ПО СУЩЕСТВУ
МИР — ЧЕРЕЗ ОЩУЩЕНИЯ
Мой собеседник — певец, музыкант, педагог и активист ВОС Сергей Парахин. Итак, ему слово.
— Серёжа, расскажи, пожалуйста, читателям о своём детстве, семье…
— Родился я 8 октября 1974 года в городе Сергиев Посад, тогда он ещё назывался Загорском. Здесь живу и сейчас. Семья у меня самая обыкновенная: родители работали инженерами, есть старший брат. Инвалидность по зрению только у меня. Надо отдать должное маме и папе, которые занимались моим развитием с самого начала: я читал интересные книги, ходил в кино, общался со сверстниками. С 6 лет меня отдали в подготовительную группу коррекционного детского сада, где мы учились играть, общаться, потому что незрячие дети всё-таки приходят из семей, и они совершенно не адаптированы, у них нет никакой социализации. Садик эту функцию выполнял отлично! Нас даже пытались обучить Брайлю, но тогда я в этом не преуспел, интерес пришёл лишь в первом классе.
— Ты ведь учился в известном многим Болшевском интернате города Королёва?
— Да, я вдвойне благодарен родителям за то, что они вовремя его нашли, и вопрос с моим обучением не был затянут. Это сейчас есть Интернет, а тогда информация поступала ограниченно, к тому же в моём окружении людей с инвалидностью не было. Интернат есть интернат, но, несмотря на какие-то его негативные стороны, выходили мы оттуда, имея очень даже неплохое образование. Учителя у нас были замечательные! Выпуск наш пришёлся на 1993-й год, такое смутное время, когда вообще было непонятно, куда идти, что делать, как найти себя, какую получать профессию. Руководство интерната заранее об этом позаботилось, и на последнем году обучения мы проходили курсы массажа, по окончании которых нам выдавали сертификаты. Так что по первому образованию я массажист. Это, конечно, не так круто, как если б я окончил Кисловодское медицинское училище, но для 19-летнего парня — очень здорово!
— Тебе удалось применить полученные навыки?
— По окончании школы я был на элементарной реабилитации в Волоколамском ЦРС, а уже с декабря 1993 года стал работать массажистом. Сначала на полставки в Сергиево-Посадском детском доме, немножко по объявлению, потом недолгое время в жаркую пору отпусков замещал массажиста в профилактории. Тогда-то я впервые почувствовал, что такое настоящий заработок, причём каких-то особенных усилий не требовалось, просто я делал чуть больше и получал соответственно. Это позволило мне поверить в то, что я могу заработать. Людям нравилось, но, видимо, это не совсем моё, чего-то мне всё-таки не хватало. Я бы сказал, пищи для мозга, для души.
— Чем же ты мечтал заниматься?
— Пожалуй, музыкой, но, что самое смешное, в школе в течение пяти или шести лет я ходил на баян, но особых успехов не добился, мне это занятие не нравилось, ноты разбирать ленился. Но в подростковом возрасте захотелось как-то себя проявить, и я взялся за гитару. Мой преподаватель тогда сказал, что я и её так же брошу, но его слова, напротив, прозвучали для меня как вызов, и я твёрдо решил попробовать.
Отечественные инструменты, конечно, грубоватые, у начинающего гитариста непременно слезала кожа на пальцах, но без этого никуда! До сих пор с содроганием вспоминаю, как пытался подстроить гитару «Урал», но, увы… Пальцы, что называется, дымились после выступлений. Я мучился, кряхтел, наминал мозоли, но, в конце концов, у меня получилось. К тому же в ту пору, на наше счастье, существовал школьный ансамбль, где мне и привили настоящую любовь к музыке.
— Когда ты, наконец, решил получить профессиональное образование в Курском музыкальном училище?
— В 1996 году моя первая попытка поступить туда, к сожалению, провалилась. Скорее всего, в тот момент я не смог правильно себя преподнести, показать, что я действительно хочу учиться, а для этого готов играть на каком-то другом инструменте, не обязательно на гитаре. Уже тогда я понимал, что классический гитарист из меня вряд ли получится, потому что я увидел ребят, у которых за плечами была серьёзная музыкальная школа, следовательно, определённые навыки, а их может дать только специальное образование. Зато в училище всегда нехватка тех, кто поступает на народные инструменты, поэтому, вернувшись в Курск через год, я выбрал малую домру. Преподавала мне Карелина Татьяна Анатольевна. Дай Бог, ей дальнейших успехов и талантливых учеников! Учиться, конечно, было непросто, но госэкзамены я сдал благополучно. Ни капли не жалею, что всё именно так сложилось — хорошее было время, интересное, много новых знакомств появилось, масса впечатлений. Вообще, это был очень значительный этап в моей жизни!
— Но ведь на большую сцену ты пробиваться не стал. Почему?
— Окончив училище в 2001 году, я понял, что консерваторским музыкантом мне не быть, а образование дальше получать нужно, и я пошёл по линии социальной педагогики, поступив в Сергиево-Посадский филиал Московского государственного гуманитарного университета имени Шолохова. После Курска учиться в университете было гораздо проще. Обучение, правда, платное, но по деньгам вполне приемлемое. Да и заочная форма оказалась не совсем обычной: мы учились по выходным, что давало возможность параллельно работать.
— Куда тебя привела судьба? Быстро ли ты нашёл себя в педагогике?
— Диплом Курского училища уже являлся педагогическим, поэтому позволял мне работать в детских образовательных учреждениях, и я устроился в тот же детский дом, где раньше был массажистом. На тот момент там учились дети с нарушением не только слуха и зрения, но и с разной степенью сохранности интеллекта. Кстати, это уникальное учебное заведение недавно отметило 50-летие. Поначалу, конечно, без трудностей не обошлось: в основном, ребята тяжёлые, но иногда удавалось добиться какого-то результата, что, безусловно, приносило определённое удовлетворение. Сейчас я преподаю пространственную ориентировку, основы компьютерной грамотности, а также занимаюсь с ними музыкой и Брайлем, в том числе чтением нот. С переменным успехом, но учащиеся программу осваивают. Если бы ещё больше практики...
— Я слышала, что теперь выпускается очень мало брайлевских нотных изданий. Тебя это как-то коснулось?
— Да, я столкнулся с этим, когда мне нужно было найти некоторые произведения для своего ученика. В нотном отделе библиотеки мне показали несколько очень старых учебников, причём все чуть ли не в единственном экземпляре. По договорённости сотрудники распечатали для меня парочку произведений на брайлевском принтере. Наверное, для баяна и фортепиано больше материалов, а вот для балалайки, домры ноты найти гораздо сложнее. Даже в Курском колледже с этим напряжённая ситуация, поэтому брайлевский принтер там работал на полную катушку, иногда вообще приходилось записывать ноты собственными силами. В этом году наша выпускница будет поступать в среднее специальное учебное заведение на дирижёрское отделение — ну как ей без нот? Тем более, вокруг неё будут зрячие сверстники. Мне приходилось наблюдать, как некоторые преподаватели пытаются объяснять на пальцах, но толку от этого, конечно, нет совершенно. Ведь как к занятию по музыке готовишься: разучиваешь ноты, наигрываешь мелодию, приходишь к своему преподавателю и показываешь. Здесь многое зависит от желания и усердия самого ученика. Не занимаясь самостоятельно, музыке научиться невозможно!
— Как ты считаешь, в век компьютерных технологий Брайль ещё актуален?
— Я твёрдо уверен в том, что пока человек учится, Брайль знать просто необходимо. Есть материал, который лучше запоминается, когда читаешь пальцами. А то начинаешь слушать какой-нибудь учебник по истории, и дремать хочется. А вот если читаешь сам, у тебя всё равно концентрация выше. Особенно это касается учебных пособий. С художественной литературой, конечно, легче, там всё-таки эмоции. Однако, сейчас очень много самопальных чтецов, и ладно бы просто неинтересно читали, а то запинаются, перечитывают, ударения не там ставят…
— Твоя сокурсница, думаю, небезызвестная многим нашим читателям Мила Кун, начитывает аудиокниги. Мне кажется, из тебя тоже может получиться отличный диктор. К тому же небольшой опыт у тебя уже есть. Расскажешь нам об этом?
— Телеканал «Радонежье» Сергиево-Посада уже неоднократно устраивал проект «Читаем книги». Суть в том, что в течение 6 — 7 минут на камеру каждый желающий может прочитать какое-то произведение, причём, незрячий — непременно по Брайлю. Первый раз я читал отрывок из поэмы А. Твардовского «Василий Тёркин», второй — сцену из «Героя нашего времени» М. Лермонтова. Возможно, в будущем стоит делать это даже в прямом эфире.
— Ты как-то сказал, что писать песни — это не твоё. Откуда такие выводы?
— Мне кажется, что песни должны рождаться легко, исходя из личной потребности, а у меня такого не происходит. Когда в училище нам давали творческие задания, я мог для закрепления пройденного материала придумать какой-нибудь этюдик, но вот так чтобы сесть и написать, довести произведение до ума, никак не получается. В конце концов, я могу передавать следующим поколениям творчество других талантливых композиторов.
— На каких площадках ты выступал, и где тебя могут встретить наши читатели?
— Много где доводилось выступать: это и Информационный центр правительства Москвы, и Сергиево-Посадский пансионат «Восход», и Тверь в День города, и московский колледж № 21 для людей с ограниченными возможностями, и психиатрическая больница № 50 в Москве. В последней, кстати, оказалась на удивление благодарная публика. Видимо, такой отклик пробуждает живое звучание голосов и тёплая музыка, ведь теперь многие прячутся за техническими возможностями, которые способны сглаживать практически любые недостатки исполнения. Но чаще всего я пою на Арбате и Преображенском рынке. Как-то вместе с моей одноклассницей Еленой Писаревой и Сергеем Бурлаковым мы даже стали героями проекта маленьких городских историй «Проходили мимо». Видеосюжет можно найти в Интернете.
— Да я смотрю, ты довольно известная персона! А есть ли среди твоих знакомых какие-нибудь знаменитости, хотя бы местного масштаба?
— Например, тоже незрячие братья Золотухины, музыканты от Бога. Не могу сказать, что я их так хорошо знаю. Они тоже окончили Курское училище, конечно, раньше, чем я, но приезжали на разные праздники, юбилеи. Потом, когда объединение «Солнечных бардов» стало довольно известным, году в 2004 — 2005 они часто посещали Тверь, где я тоже бываю, потому что там живут мои друзья. А когда начались военные действия в Луганске, Золотухины ведь родом оттуда, о них опять заговорили. Я подписался на их Фейсбук, Ютуб. Кто ещё? Супруги Александр Мудряк и Мария Овчаренко, у них свой передвижной кукольный театр «Котофей». Мария — инвалид-колясочник, у Андрея проблемы со зрением. Их театр — лауреат многих российских и международных фестивалей. В Москве их достаточно хорошо знают. Дмитрий Терентьев, который некоторое время был гитаристом в известной группе «Крематорий», но из-за проблем со зрением ему, к сожалению, оттуда пришлось уйти.
— Серёжа, а ты участвовал в каких-то музыкальных конкурсах и фестивалях? Может, есть награды?
— В 1998 году, ещё учась в Курске, я участвовал в фестивале солдатской песни, посвящённом выводу наших войск из Афганистана. Лауреатом не стал, но диплом дали. Затем в 2000 году принимал участие в бардовском конкурсе, проходившем в доме отдыха «Здоровье», что в подмосковном Малино. Повторно был там в 2004 году.
— Насколько понимаю, ты довольно часто бываешь в Москве, вообще в разъездах, из чего склонна сделать вывод, что с мобильностью у тебя всё в порядке.
— К самостоятельной ориентировке я пришёл, конечно, не сразу, но сейчас стараюсь ездить один. До недавнего времени недосягаемым объектом для меня было метро, но теперь и там особых проблем не испытываю. Просто заранее узнаю о каких-то нюансах на той или иной станции, да и когда начинаешь более или менее часто пользоваться Метрополитеном, многие детали быстро запоминаются. Главное, знать основополагающие моменты, чтобы не уйти в противоположную сторону, а так ведь и у прохожих спросить можно. Парадокс, но чем больше ты ездишь, тем активнее помогают. Видимо, ты и выглядишь как-то адекватнее, и спрашиваешь конкретнее.
— Слышала, что есть пособие по Московскому метро для незрячих, но оно уже «не первой свежести».
— Пособие — вещь хорошая, но там могут быть указаны далеко не все подробности. Ведь какие-то станции для пересадки более удобные, какие-то менее. Где-то, например, двойные, тройные переходы. Бывает и четыре выхода, и тут, конечно, придётся учить их расположение.
— Тебе приходилось пользоваться услугами Центра обеспечениямобильности пассажиров в Московском метро?
— На мой взгляд, эта служба больше для тех, кто в Москве редко бывает, ну, или вообще первый раз приехал. Я же езжу туда раза два в неделю, поэтому уже освоился. По-моему, когда у тебя есть чёткая мотивация, помощь тебе нужна уже в меньшей степени. Главное — это спокойствие. Когда меня пригласили на интервью для радио «Культура», маршрута я досконально не знал, но добрался нормально. Единственное, попросил, чтобы на выходе меня встретили. Сотрудники метро также неоднократно предлагали мне свою помощь. Вообще, создание такой службы — это, бесспорно, колоссальный сдвиг.
— А к подобной услуге РЖД прибегал?
— Недавно в составе группы людей с инвалидностью я ездил в Санкт-Петербург. Мы попросили проводника, он позвонил на вокзал, а по прибытии к нам подошли и проводили кого куда нужно, даже чемоданы донесли. Так что всё это работает!
— Серёжа, музыка для тебя — это, скорее, хобби, профессия или стиль жизни?
— Думаю, всё-таки профессия, потому что она позволяет мне реализоваться, причём необязательно чисто в музыкальной сфере. На одном из наших выступлений мы познакомились с женщиной, которая преподавала в центре «Блиц», где занимались люди с различной инвалидностью. Там их обучали гончарному делу, изготовлению керамики, рисованию, и люди, на которых многие махнули рукой, действительно раскрывались. Они даже стали героями небольшого документального фильма «Мушкетёры, вооружённые неограниченными возможностями журналистики», который для российско-американского проекта в тандеме с профессионалами делали сами инвалиды.
— Можно об этом поподробнее?
— Проект придумал достаточно известный американский репортёр, документалист Джон Алперт. Лично я выступал там в качестве интервьюера. С составлением вопросов мне помогала Татьяна Борисова, корреспондент нашего телеканала «Радонежье», она же вела съёмку в различных ракурсах. Американская сторона подарила нам очень удобные камеры, лёгкие, с хорошей фиксацией. Фильм длился всего 15 минут, но работы было много: мы постоянно что-то корректировали, переписывали… Кинофестиваль, где показывали эти наши коротенькие документальные фильмы, проходил в Москве в сентябре 2014 года. Было достаточно много народа: и активные люди с ограниченными возможностями, и американские организаторы.
В итоге в конце сентября американские участники проекта побывали в Сергиевом Посаде, а мы в октябре на 6 дней летали в Нью-Йорк. С учётом наших пожеланий была организована экскурсия по городу: мы поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг, побывали в офисе компании HBO, прогулялись по Таймс-сквер и Бруклинскому мосту, немножко побегали по Центральному парку, ездили на побережье океана, походили по чистейшему мелкому белому песку пляжа Лонг-Бич. Были у уполномоченного по правам инвалидов Нью-Йорка. Сам он колясочник, а его секретарь — эмигрантка из СССР. Очень интересно пообщались, потому что у неё ещё живой русский язык, она свободно переводила, могла в мельчайших деталях донести мысли до обеих сторон. Мы также посетили ассоциацию людей с ДЦП, где нам продемонстрировали попытки адаптировать гаджеты для тех, у кого тяжёлая степень инвалидности.
— Ты любишь путешествовать по другим странам? И не считаешь ли слепоту препятствием в этом плане?
— Очень люблю и неважно, видишь ты или нет. Когда я был в Абхазии, например, мы пошли в Новоафонскую пещеру. Сталагмиты и сталактиты, конечно, можно потрогать руками, но ты же их не видишь, зато ощущаешь сам микроклимат пещеры: капает вода, акустика потрясающая, ощущение пространства там ни с чем несравнимое. Многое, разумеется, зависит от экскурсовода, от его умения красочно описывать окружающее. Иностранная речь, местная кухня тоже создают определённую атмосферу. Через ощущения нам дано многое — ты словно вбираешь в себя пространство и мир!
— Жаль, что сейчас читатели не могут услышать какую-нибудь песню в твоём исполнении, но, надеюсь, такой шанс им обязательно выпадет. Те, у кого есть доступ в Интернет, уже сейчас могут найти ролики и передачи с твоим участием, ну и, конечно же, приглашаю тебя в аудиожурнал «Мир творчества», который также можно найти и скачать в Интернете.
Беседовала Анастасия Павлюченкова
Послесловие.Прочитав интервью Анастасии Павлюченковой, я вспомнила, что видела и даже пару раз слушала выступление Сергея Парахина и его друзей. Это было на Преображенском рынке, на площадке перед главным павильоном. Неподалёку от артистов полукругом стояла толпа зрителей, в основном, женщины с сумками и корзинками, пришедшие сюда за овощами. Но, увлечённые душевными народными мелодиями, несмотря на тяжёлый груз в руках, остановились послушать их. Многих заинтересовало и то, что исполнители были незрячими. Искренняя и благодарная аудитория тепло аплодировала им после каждого номера.
Отвечая на вопрос корреспондента, Сергей говорит, что поёт на этом рынке, а также на Арбате часто. По этой причине он в определённой мере относится к категории уличных музыкантов, для которых проблема «сцены» более чем актуальна. Им зачастую мешают выступать, гоняют с места на место, и многое здесь зависит от личной договорённости с полицией. И всё равно постоянно приходится оглядываться по сторонам. Конечно, в интервью Сергей не говорит об этом, но я по опыту общения с другими музыкантами о проблеме хорошо знаю. Поэтому в качестве отзыва хочу заострить её. Особенно тяжёлыми в этом плане были 90-е годы и начало нулевых. Между тем в других странах власти более лояльны к уличным музыкантам. В Лондоне их не только не запрещают, но даже поддерживают. Там однажды была проведена кампания, предлагающая музицирование для всех. В общественных местах установили 30 пианино, любой проходивший мимо мог спонтанно сесть за клавиши и сыграть любимую мелодию. А в Италии проводят фестивали уличных музыкантов, на которые съезжаются представители из разных стран мира, в том числе и из России. Нашим же приходится проводить не фестивали, а акции протеста против ущемления прав. Последняя из них состоялась 28 июня на Арбате. Более 40 человек, проходя по улице, заклеили себе рты скотчем и обмотали им музыкальные инструменты. Между тем подвижки к лучшему есть и у нас. Согласно озвученной нашими СМИ информации, власти Москвы и депутаты Мосгордумы решили легализовать уличных музыкантов, предоставив им официальные площадки для выступлений, в частности, в переходах Московского метрополитена, ориентировочно на таких станциях, как «Цветной бульвар» — «Трубная», «Боровицкая», «Охотный Ряд» — «Театральная», «Китай-город», «Достоевская», «Маяковская», «Улица 1905 года», «Выставочная», «Курская», «Белорусская», «Парк Победы», «Воробьёвы горы», «Кропоткинская», «Лермонтовский проспект», «Пражская». Чиновники решили, что это улучшит имидж столичного транспортного комплекса и повысит привлекательность Москвы как туристического центра. Вероятно, речь пойдёт и о выдаче лицензии музыкантам, конкурсном отборе. Но эти детали пока обсуждаются. В связи с тем, что среди уличных музыкантов немало людей с проблемами зрения, хотелось, чтобы они тоже включились в процесс легализации, не прошли мимо него, показали людям себя, свой талант, мастерство. Вот такие мысли навеяло на меня интервью А. Павлюченковой.
Валентина Дмитриева